Миньон, просто миньон…

Красная королева поднялась с кресла, оно тут же развеялось, будто само его существование определяла лишь близость королевского седалища.

– Как тебе такое доказательство?

Изумрудные шелка взметнулись вихрем, и за плечами Ригель-Моник раскрылись чешуйчатые зеленые крылья.

– Не припомню, чтоб среди ардерских дворянских домов были… – Аврора опять сморщила носик, – ящерицы.

Ригель расхохоталась гулко и грозно, вторя ее смеху, в небесах громыхнуло и блеснула молния.

– Ты блефуешь, Аврора! Пытаешься держать лицо, на самом деле не испытывая ни грана уверенности. Твои мысли передо мною – как раскрытая книга. Ты опасаешься, что я сейчас выкину какой-нибудь фортель и покалечу или убью кого-нибудь из милых мальчиков, которые сидят по сторонам от тебя, или эту дылду, не знаю, кто это… Леди ван Сол? Так вот кому достанется в итоге мой сладкий Гэбриел?

– А ведь она в чем-то права, – грустно сказал Болтун. – Ваших ресурсов не хватит, чтоб противостоять той силе, что получила в свое распоряжение Ригель.

– Ах, любовь моя, – сюсюкала безумная корова, приближаясь к ван Харту, – помнишь ли ты все наши полные страсти ночи?

Она склонилась к юноше, как будто принюхиваясь:

– Что такое? Разум моего лорда со шрамом прячется от меня? Не бойся, любимый, откройся своей Моник.

Она поцеловала шрам, из него потекла кровавая дорожка. Это было страшно. Движение красной струйки на неподвижном лице.

– Нет? Противный мальчишка! – Она слизнула кровь и мечтательно закатила глаза. – Я займусь тобою после, я выпотрошу твою голову, оставив там лишь приятные для себя мысли. Например, любовь. Ты, конечно, женишься на дылде, пусть. Княжеская корона Дювали будет тебе к лицу. Потом дылда нас безвременно покинет, это несложно. Но моей руки ты не получишь, я собираюсь окружить себя множеством красавчиков по примеру моей незадачливой предшественницы.

Аврора сокрушенно покачала головой. Кажется, это был тот максимум движений, которое ей позволяло колдовство безумной королевы. Я испуганно ущипнула себя за колено, убедившись, что меня заклятие не коснулось.

– Этот красавчик тоже будет в моей коллекции! – Ригель взъерошила золотистые волосы Патрика. – Какой строгий ум! Он ученый? Это лишнее с его-то внешностью. Пусть будет поглупее.

Она ткнула указательным пальцем в висок Уолеса:

– Главное, не перестараться, не хочу, чтоб он стал идиотом, пускающим слюни себе на грудь.

– Сидеть! – рявкнул Болтун. – Она врет! Твоему профессору ничего не грозит. По крайней мере, сейчас.

– Кстати, о слюнях, – продолжала Ригель. – Достойный лорд Адэр превратился в абсолютную развалину. Не люблю стариков, они жалки и противоестественны. Воцарившись, я немедленно казню всех, кто переступил сорокалетний рубеж. И таким образом достигну сразу двух целей – окружу себя молодостью и красотой, одновременно питая свое колдовство. Ведь кому нужны волосы, если можно черпать магию из чужих бесполезных жизней? Например, этот калека уже сейчас может послужить великой цели. Хотя в нем жизни на донышке, возьмем кого-нибудь менее ветхого.

– Она сейчас иссушит секретаря, – скучно сообщил Болтун. – Бедный мальчик.

Ван Диормода заклятие застало вплотную прижатым к канцлеровскому креслу, Ригель потянула молодого человека за волосы, поднимая его лицо.

– Ты бы зажмурилась, – предложил артефакт. – Зрелище предстоит преотвратное.

– Что ты сотворила с Караколем?!

Мой громкий вопрос заставил безумную корову вздрогнуть и развернуться ко мне:

– Уродина?

Я пружинно поднялась и поклонилась:

– Хотелось бы сказать: «К услугам вашим», – но ведь ты у нас теперь читаешь мысли, так что сразу поймешь, что я вру.

Аврора жалобно на меня смотрела, я же, взглянув на свою королеву, отвела взгляд.

Ригель взмахнула крыльями, поднимаясь в воздух, зависла надо мной.

– А ведь он любил тебя, мой славный фаханчик!

– Так он мертв или разлюбил?

– Что ты делаешь? – бесновался Болтун. – Она сильнее тебя, сильнее всех вас!

– Он… – Безумная корова чуть сдвинула крылья, опускаясь на твердь. – Он так страдал, когда ты его обманула. Наивный уродец считал, что после спасения ты преисполнишься благодарности, которая со временем превратиться в нечто большее. Ты преисполнилась?

– Я зеркалю, – в голосе артефакта слышалось усилие.

– Нет? Я так и думала! А он этого боялся. Настолько, что исчез, разбудив тебя поцелуем от волшебного сна. Вот ведь глупый урод! А ты знала, что этот безумный шрам он попросил наколдовать тебе только затем, чтоб ты точно осталась с ним? Он думал, что тот, о ком ты мечтаешь дни и ночи напролет, отвернется от тебя в ужасе, увидев, как изуродовано твое лицо. Он отвернулся?

– Караколь жив? – быстро спросила я. – Он занимает довольно высокое положение в фахановой иерархии.

– Именно поэтому я пока сохранила его жалкую жизнь! Ты знала, какую многоходовую интригу задумал этот урод, чтоб избавиться от меня?

Святые бубенчики! Как же в этот момент мне было жалко несчастного фахана.

– Конечно, знала, ты же вечно все про всех знаешь!

– Ну, положим, внимание от секретаря ты отвлекла, – с нездоровым азартом сказал Болтун. – Но мне все равно непонятно, что ты задумала.