Минус четыре по Цельсию (СИ)

- Ну раз все так замечательно, то давай целиковый прогон сейчас. Герман, - она отрывается от экрана, чтобы взглянуть на Андрея, - повтори раскатку и заходы, понял, да?

Андрей кивает и отваливает от бортика. Я мнусь в нерешительности, не знаю, говорить им про Вальку, или не нужно. Но потом решаю не поднимать эту тему. В конце концов у них же у всех глаза на месте, наверняка все видели.

- Сережа, есть вопросы? – поворачивается в мою сторону дядя Ваня.

- Я готов, - отрицательно качаю головой.

- Тогда, к барьеру, - кивает он мне на исходную.

Занимаю позицию. Дожидаюсь первых трех тактов. Поехали…

 

Вечером, после тренировки, перед ужином выходим погулять и подышать свежим воздухом. Всей нашей компанией. Без Женьки. Но с Андреем. На улице холодно, но не так как пару дней назад, когда дыхание буквально замерзало на губах. Мороз постепенно отступает. Через две недели весна…

Снега почти нет. Все что нападало за последние дни – сухое и быстро сдувается ветром. Поэтому улицы непривычно чистые для этого времени года.

Напротив отеля, через улицу, небольшой парк с установленными в нем тематическими инсталляциями, посвященными олимпиаде и зимним видам спорта. Сваренные из толстых хромированных труб силуэты хоккеистов, биатлонистов, лыжников, конькобежцев. Даже керлингистов не забыли. Само собой, мы там тоже есть – на метровой высоты гранитном подиуме пара фигуристов, мальчик и девочка, разъезжающиеся в разные стороны в позиции арабеска.

Забираюсь на «мальчика», хватаясь варежками за скользкую трубу, и пытаюсь вписаться в силуэт. Поза получается неестественная.

- Носок не дотянут, спина кривая, и голову зачем задрал, как индюк на ярмарке? – комментирует Танька, передразнивая, очень похоже, интонации Нинель.

Все смеются, а я, поскользнувшись, чуть не сваливаюсь на промерзшую землю.

- Покажи, как нужно, раз такая грамотная, - предлагаю Таньке.

- Ага, щяс, делать мне нечего, лазить где попало. Еще шею сверну…

- Дай я попробую…

Аня выскальзывает у меня из-под руки и ловко, как обезьянка, забирается на подиум. Ухватившись за фигуру, она пытается скопировать позу «девочки», но больше получается не арабеск, а пародия на Супермена, с вытянутым вперед кулачком и задранной ногой.

-Ну, Озерова хотя бы старалась, - комментирует Танька одной из любимых фразочек Нинель.

Мелкие, Валька с Андреем, тихонько хихикают, стесняясь смеяться над старшими в голос. Балеринка успокоилась, уже не дергается и не психует, умничка, взяла себя в руки. Сейчас веселится и млеет от внимания Андрюхи. Я же говорю, ребенок, маленькая еще. Просто радуется, когда ее любят и хочет, чтобы пожалели, когда ей грустно.

Помогаю Анечке слезть с пьедестала и, обняв своих девчонок, киваю младшим.

- Идемте походим, а то стоять холодно.

Проходим парк насквозь и оказываемся на какой-то торговой улице, многолюдной, с расцвеченными витринами лавками и магазинчиками. Немедленно возникает желание что-то съесть.

- Трубочку хочу. Сладкую, - решительно заявляет Анька.

- А я – медовую вафлю, - вторит ей Танька.

Моему возмущению нет предела.

- А совесть вы нигде не забыли? – интересуюсь у них. – У нас с Андрюхой завтра старт, между прочим, а вы предлагаете на вас двоих жующих сладкое любоваться?

- Мне тоже… трубочку, - поднимает руку Валя и с невинной улыбкой машет мне ладошкой.

Нет слов…

В первой же сияющей огнями кондитерской, сбросив куртки, шумно располагаемся за столиком и девчонки получают свои лакомства. Мы с Андреем ограничиваемся двумя маленькими чашечками теплого суджун-гва – чая с корицей.

Анька с наслаждением вгрызается в вафельную трубочку, цинично-медленно слизывая язычком выступившую сверху тонкую каплю карамели. Валька, насмотревшись, повторяет за ней, но умудряется испачкать нос и смешно фыркает.

Танька макает свою вафлю в пиалу с медом и переводит взгляд с меня на Андрея. Явно готовится сказать какую-нибудь гадость, зараза рыжая…

- А что, Андрюш, - начинает она таким же сладким голосом, как сочащийся в ее руке кондитерский шедевр, - Сержик уже развел тебя на деньги за завтрашнее выступление?

Андрей непонимающе вскидывает брови, а я обреченно качаю головой.

- Не слушай ее, - говорю я Андрею. – А то она тебя научит…

- А что, - вскидывается Танька, - скажешь не было никогда? Да я сама слышала…

- Во-первых, - перебиваю ее, чтобы она и правда не взболтнула лишнего, если на самом деле что-то знает, - я своих никогда не подставляю. Во-вторых, ставок на себя не делаю. И вообще я уже Семенову все свои карманные деньги проиграл…

Танька ехидно усмехается.

- Так тебе и надо, - мстительно произносит она. - Это тебе за то, что тогда на нас с Анькой бабки сделал, и не поделился…

Старая история. Сто лет назад это было. И денег-то тогда выиграл сущие копейки, и не на ней, а только на Анечке. А поди ж ты…

- Семенов твой – трепло бесхребетное, - говорю ей с сатанинской улыбкой. – Так ему лично от меня и передай.

Танька хохочет, откинувшись на спинку стула.

- Но разве нам можно делать ставки на соревнованиях? – интересуется Андрей нахмурившись.