Читаем Минус четыре по Цельсию (СИ) полностью

Минус четыре по Цельсию (СИ)

Утреннюю ласковость и обаяние с нее как ветром сдуло, и она снова суровая, сосредоточенная и колючая. И я сполна это ощущаю на себе, получая в хвост и в гриву за ошибки на раскатке.

- Что это там за повороты медвежьи такие? – чихвостит меня она. - Мешок с цементом возишь на себе, что ли? Спину выпрямил, колени согнул и пошел, а не наоборот… Вращения черти-какие, ну в самом деле, сговорились вы что ли… Нашли время, когда расслабляться. Всех касается, вас, красавицы, тоже…

Анька, Танька и Валька с кислыми минами мнутся рядом у бортика, ожидая каждая свою порцию добрых слов. Но Нинель еще не закончила со мной.

- Дальше пошли, - она щелкает на клавиатуре компьютера. - Что это были за подергивания на выездах, я не поняла? Руки где должны быть? Или тебе, как маленькому, нужно аршин в рукава запихнуть? Будешь пугалом кататься… Безобразие, короче говоря. Если ты мне сейчас такую же произвольную покажешь, то что мне с тобой прикажешь делать?

Нинель раздраженно поводит плечами.

- Соберись, пожалуйста, и сделай свою работу как следует. Мне не интересно за тобой сопли подтирать и штаны тебе поддергивать. Ясно или нет?

Разворачиваюсь и спокойно отъезжаю от бортика. Ясно, чего уж… Куда уж яснее. Я сам все понимаю, где ошибся, где налажал… Сейчас будем исправлять. Задница, вот только от профилактической клизмы отойдет…

- Герман, я тебя вообще не узнаю, - переключается на новую жертву Нинель. – За старое взялся? Молодость вспомнил? Я тебе сколько раз говорить должна, чтобы ты лед руками не трогал, он не для этого здесь. Может еще и палки лыжные возьмешь, чтобы не падать?..

Чувствую себя как дома, в «Зеркальном». Все такое родное, знакомое, все друг друга любят… Только надписи вокруг непонятными крючками и кружочками.

Подъезжаю к Муракову с Артуром, стоящим немного поодаль. На ухмыляющихся лицах ни капли сочувствия.

- Ну что, Сереж, получил заряд бодрости? - веселится Мураков.

Смотрю на него с тоской. Со вздохом киваю.

- Ничего, ничего, - машет рукой Артур. – В страданиях закаляется дух.

- Это правда, - соглашается дядя Ваня. – Ладно, лирику в сторону, смотри сюда…

Заканчиваю раскатку под чутким руководством Муракова и Артура Марковича. По дороге к нам присоединяется Андрей, тоже огребший люлей за все хорошее. Вроде бы подсобрались и я, и он. Дело пошло на лад и ошибок стало меньше. Все таки животворящий пендель в исполнении нашего главного тренера творит чудеса, как ты не крути…

- Расслабились, ребята, - подводит итог Артур, - а зря. Рано еще. Обрадовались высоким баллам после первого проката, и тут бац, - он хлопает кулаком по ладони. – Эффект Лептицкой. Результат, если вовремя не принять меры может быть очень неожиданным. И прямо противоположным желаемому.

- Все верно, - Мураков согласно кивает и внимательно смотрит на нас с Андреем. - Нинель Вахтанговна, - повышает голос он, поворачиваясь в сторону нашей строгой, но справедливой метрессы , - я думаю, что мальчики готовы.

Но то ли сказалась усталость, то ли настроение у меня было уже не то - все равно, целиковый прокат произвольной у меня в тот день откровенно не получился. Слава богу, обошлось без падений, но четверной сальхоф получился тройным, а риттбергер в каскаде вообще превратился в бабочку. И вроде бы все остальное нормально, но как-то осадочек остался. И Нинель, не скрывая досады, отдала мне лист с оценками, не сулящими мне ничего хорошего.

- Я согласна принять это сегодня как следствие усталости, Ланской, - сказала она в качестве напутствия мне по дороге в раздевалку. – Но завтра этого повторится не должно. Иди. Расстроил ты меня сегодня очень.

С горящими щеками и ушами плетусь в раздевалку. Радости от утреннего моего триумфа как не бывало – все смазала неудачная вечерняя тренировка. И снова это ощущение какого-то липкого, тягучего бессилия, как будто я попал в болото, и меня медленно засасывает вглубь.

Тфу ты, ну что за напасть. И снова так не вовремя…

Она пришла, когда уже почти стемнело.

Мы с Семеновым валялись на своих кроватях, уткнувшись каждый в свой телефон, оба, не испытывая желания к общению. Поэтому робкий, едва слышный стук в дверь мы вдвоем восприняли как избавление. Поднимаемся оба, но первым к двери успевает Женька. И его разочарование видно даже со спины.

- Женя, можно тебя выгнать?

Аня решительно проскальзывает мимо него внутрь и останавливается посреди комнаты. Прекрасная в своей решимости и безуспешно подавляемом смущении.

- Да-да, - бормочет Женька, подскакивая к своей койке, кое-как одергивая одеяло, и сгребая руками телефон, планшет и кофту.

- Жень…

- Что?

Аня берет его за руку и вкладывает в ладонь карточку-ключ.

- Я же не последняя стерва, - нервно улыбается она. – Утром вернешь…

Женька остолбеневает.

- Но…

- Иди, Семенов, ты нам мешаешь, - уже совсем потеряв терпение рычит на него Анька.

Женька пулей выскакивает за дверь, с грохотом захлопывая ее за собой.

Несколько мгновений стоим рядом, смотрим друг на друга, после чего быстро и молча начинаем стаскивать друг с друга одежду.