Минус четыре по Цельсию (СИ)

- Надеюсь, - говорю ему я, - что ты понимаешь, что я здесь самый обыкновенный. Тренируюсь как все…

Васька качает головой.

- Нет, Се-ре-га, - он тщательно выговаривает мое имя, - я вижу, и я знаю, что ты the best of the best. Дурак-бы-спорил… это так мама говорит… Но еще, я хочу, чтобы все поняли… э-э-э… что я еще лучше…

И все это под честный взгляд чистых серых глаз в исполнении малолетнего негодника…

Вот так мы и начали покорять то, на что до нас безуспешно замахивался разве что Юдзуро Ханю.

Время шло. Но чертов «эксэль куад», «фоур поинт файв эксэль» или просто кваксель не получался, не выходил, как каменный цветок у Данилы-мастера и не желал покоряться, сколько мы с Васькой его об лед ни долбили.

Заезд, разворот, замах, толчок… Падение. Заезд, разворот…

У меня не получается ни на удочке, ни так. Вроде бы уже почти, вот-вот… И я опять приземляюсь на зубец или раскрываюсь бабочкой.

Брайан с сочувственным лицом подъезжает ко мне, устало сидящему на льду.

- Как ты, парень?

- Васька, - кричу я через весь стадион, - как сказать: «Это невозможно, я в отчаянии»?

Калинин пролетает мимо нас.

- I’m sick and tired of this fuckin’ shit, - на ходу бросает он.

Понимаю, что это несколько вольный перевод моей фразы, но все же согласно киваю на него Брайану. Тот морщится, как от кислятины.

Тем временем, Васька тоже героически залетает в прыжок, группируется, крутится, грохается на лед и валится спиной вперед с недокрутом.

- Беда, - по русски произносит Брайан ( у него это звучит как “бэ-т-да”).

И вот так мы развлекаемся почти три месяца.

Наконец, либо Васькиной матери это надоедает, либо, что более вероятно, его ждут новые тренировки и соревнования, но в один прекрасный день он с неизменной улыбкой подходит ко мне и снова протягивает руку.

- Я уезжаю, Серега, - говорит он. – Спасибо за отличные тренировки.

- Я тоже был рад познакомиться, - честно отвечаю я.

- Буду рассказывать, что мы катались вместе, - доверительно сообщает мне он, - и совру всем, что надрал тебе задницу. Как думаешь, поверят?

Смеюсь и хлопаю его по плечу.

- Попробуй, - киваю я. – И передай привет Фи. Скажи, что я люблю ее… Не кривись, она мне как сестра. Она поймет…

- Ну ладно, передам, - с сомнением, но все же обещает он.

Мы расстаемся, и Брайан ставит жирное многоточие в этом нашем своеобразном челендже. Я возвращаюсь к обычным тренировкам, к своему повседневному распорядку. А где-то спустя месяц ко мне в гости приезжает Фиона. И как на зло именно в это время у меня происходит обострение моей старой травмы, о которой я рассказывал уже. И о которой не хочу вспоминать…

Этот небольшой эпизод моей жизни не был бы закончен, если бы я не рассказал еще об одном случае. Где-то за неделю до отъезда в Москву, вечером, уже завершая тренировочный день, я каким-то шестым или седьмым чувством вдруг невыносимо, мучительно захотел домой. Все мне вдруг опротивело, стало чужим и ненужным. Но вот так вот все бросить с бухты-барахты… Я понял, что мне нужен толчок. Как минимум эмоциональный.

И я, поворачиваюсь к наблюдающему за мной Брайану.

- Если получится, то «да», а не получится, то «нет», - говорю я ему. - Смотрите.

Брайан с улыбкой поднимает бровь.

- Что у тебя должно получиться, Сергей?

Но я его уже не слышу.

Разогнавшись через весь каток, я заученным движением меняю направление движения вместе с опорной ногой, выдыхаю, подбираюсь, замахиваюсь, толкаюсь, лечу…

И приземляю…

Впервые в жизни и в истории я делаю квад аксель с чистым выездом, без недокрута и падения. Аж сам офигиваю от осознания собственной офигенности.

И ведь мотивация была самая дурацкая. Я всего лишь загадал, что если прыгну, то еще до конца недели уеду назад в Москву, молить о прощении Анечку, проситься назад к Нинель, разбираться в давней истории моего падения в Париже… И вот поди ж ты…

И мне все равно, что кричит мне Брайан, как он, чуть ли не выскакивая на лед, требует, просит, умоляет меня попробовать, повторить, чтобы он мог записать меня на телефон…

Я пробую… Повторяю…

Но у меня не получается. Потому что я уже заключил контракт с высшими силами, и они приняли мой вызов. И теперь моя очередь выполнить условия сделки.

Вы же наверняка подумали, что мое возвращение домой было всего лишь мимолетной блажью избалованного, инфантильного эгоиста?

И вы были правы.

Но только отчасти…

 

- Да приди ж ты в себя наконец!..

Нинель набрасывается на меня как фурия, стоит Анечке выскочить из-за стола и убежать наверх, в туалет.

- Прости, деда…

- Каждый раз ты возвращаешься оттуда как настеганный, - выговаривает мне накопившееся она. – Это ж никакой нервной системы не хватит. И так, вон, на привидение скоро станешь похож…

Опускаю голову, не зная, что сказать. Да и нужно ли. Она и так все понимает, без слов…

- Эта девочка… - она понижает голос, - я все понимаю. Она замечательная… Но ты ведь отдаешь себе отчет…

Жесткий ком в горле, и я просто не могу больше держать в себе свою тоску.