Минус четыре по Цельсию (СИ)

Картинки в стиле «Лав из…» я иногда рисую на потеху девчонкам, придавая героям сходство то с Танькой и Семеновым, то Нинель с Клеем или Мураковым, то с собой и Анечкой. Понятно, всем весело, когда не их лично касается. Несколько раз я, втихаря от Анечки, рисовал для Вальки комиксы с нею, с собой и с ну очень уж беззастенчивым сюжетом, ввергая ее в очаровательное смущение и заставляя краснеть до корней волос. Но каждый раз, поприжимавшись ко мне и позволив себя где-нибудь потискать и погладить, она просит подарить ей рисунок и как-нибудь нарисовать еще. «Лав из… - засмотреться на ее сисечки и кончить, забыв снять трусы» - была одной из таких фривольных картинок, напоминавшей нам с Валей о Париже. Рисунок этот, кстати, она хранит в своем дневнике, вместе с другими девичьими тайнами. Интересно, догадывается ли она, что этот сюжет срисован почти что с реальной жизни?..

Обхожу диван и пробираюсь к Анечке поближе. Присаживаюсь подле нее и продолжаю нагло ласкать, на этот раз трогая, сжимая и поглаживая ее затянутые в капроновые колготы ножки.

- Как я тебя люблю, сладенькая Анютина… - шепчу я, скользя ладонями все выше и выше по ее бедрам.

Анька млеет от удовольствия, но остатки стыда еще как-то ею владеют.

- Сережка! Прекрати сейчас же! – шепчет она яростно, сжимая бедрами мои руки и бросая на меня испуганный, но одновременно блудливый взгляд. – Бесстыдник…

Смотрю на нее такими глазами, от которых, я знаю, она просто в восторге. Пытаюсь пошевелить пальцами. И она, закрывая глаза и вздыхая, расслабляется, позволяя мне двигаться дальше под складки ее юбки.

- Вы ненормальные, - качает головой, наблюдающая за нами с улыбкой Валька. – У меня все аж свело там, на вас глядя. Теперь, хоть за вибратором беги, хоть к вам третьей пристраивайся…

Я замираю от неожиданности.

С обалдевшим видом смотрим с Анечкой друг на друга и одновременно поворачиваемся к Вальке.

- Куколка, - первый обретаю дар речи я, - а ты… когда это… вырасти успела?

Валька хихикает и демонстрирует мне кончик розового язычка.

- Ну, Валечка… - только и тянет Аня.

- А вы что думали, - балеринка заносчиво задирает нос, - сами тискаться будете, а я о розовых пони размышлять? Я может быть тоже хочу…

И она решительно подсаживается к нам вплотную, как бы невзначай касаясь меня коленкой и накрывая Анечкину ладонь своей.

Заявление сделано серьезно и недвусмысленно. Я вижу по Валькиным глазам, что она не шутит. Девчонка всерьез напрашивается…

Мысль о второй итерации Таньки в наших отношениях одновременно мелькает у меня и у Ани. Мы снова переглядываемся. И я вижу табун шальных чертей, пляшущих в синем омуте ее глаз.

«Ты правда этого хочешь?..»

«Так ведь и ты хочешь… Впрочем, поступай, как знаешь…»

«Ты точно уверена?..»

«Я тебе доверяю…»

- Привет, разрешите представиться. Я Марат…

Здравствуйте посреди ночи… На самом интересном месте… Совсем о нем забыл…

Кондрашов подходит к нам полностью одетый, с рюкзаком за плечами и готовый к выходу.

Немая сцена, мы все, раскрасневшиеся, перевозбужденные, только что не взмокшие… И юноша бледный с горящим взором и невинной улыбкой, ворвавшийся в наше непристойное сообщество.

Я только и успеваю что незаметно выскользнуть из-под Анечкиной юбки. Ситуацию спасает балеринка.

- Я Валя, - подхватывается она на ноги, хватая свою сумку. – Поможешь шмот дотащить?

- Конечно, - расцветает малой. – С удовольствием.

Мы тоже поднимаемся, хотя румянец на Анечкиных щеках все еще предательски пылает.

Она прижимается ко мне и по-деловому протягивает ему руку.

- Аня…

- Великая и непревзойденная, - делает плоский комплимент Марат, с поклоном пожимая протянутую ладонь.

- Не переигрывай, Кондрашов, - гнусаво бубню я. – Здесь все свои…

- А я, между прочим, первая на тебя обратила внимание, - возмущенно надувает губы Валька. – А комплименты, так сразу, значит, Озеровой… Ну конечно, она ж у нас олимпийская…

Марат краснеет как первокурсница, принимая Валькину издевку за чистую монету.

- Ты… прекрасна… Ты - совершенство, - бормочет он. – Просто нет слов…

- В следующий раз советую запастись, - добивает его Валька.

Сохранять серьезный вид, наблюдая за растерявшимся и не понимающим, что происходит мальчишкой сложно. Поэтому, выдержав пару мгновений, цинично ржем, тыча в него пальцами.

- Ну что ты такой серьезный? - тормошит его Валька, одаривая, как она умеет, своим волнующим взглядом. – Улыбнись…

Она вручает ему свою сумку, повисает на нем с другой стороны и гордо смотрит на нас с Аней.

- Меня, между прочим, - заявляет она, - еще никто совершенством не называл. Вот.

Она показывает нам язык и увлекает свою жертву к выходу.

Снова смотрим друг на друга… И замираем в поцелуе…

Анечка глядит на меня с лукавым прищуром.

- А ведь почти, да, Серенький? – мурлычет она. – Взыграло ретивое, а? Захотелось девочку?

- Молчи, ведьма - шепчу я, целуя ее лицо и шею. – Только тебя одну люблю… Тебя хочу… С ума сводишь…

- Так и мне тоже захотелось, - еле слышно признается она. – На секундочку. На ма-аленькую такую… Но тебе больше…

Ну вот как с ней себя вести? Когда все наружу, и ничего невозможно ни скрыть, ни обыграть.