Минус четыре по Цельсию (СИ)

- Она давно все поняла, - легкомысленно успокаиваю ее я. – И очень ждет внуков…

- Сережка! – она возмущенно распахивает свои чудесные глаза и колотит меня кулачком по груди. – У меня сезон… У меня форма… Гран При, чемпионаты… Я еще на олимпиаду хочу…

Ловлю ее за руки, разворачиваю к себе спиной, так, что в большом зеркале над умывальниками мы отражаемся вдвоем почти полностью.

- А как же дом у моря, - шепчу я ей в ушко, - кофе по утрам и песни под гитару?

Моя ладонь снова заскальзывает к ней под юбку и, как бы невзначай, оказывается в ее полуспущенных трусиках.

- Змей ненасытный, - на выдохе стонет Анечка, - дай дух перевести. У меня уже ни одной жилочки, ни одной складочки на теле не осталось, которую бы ты не…

Вяло сопротивляющуюся и норовящую меня то поцеловать, то ущипнуть, раздеваю ее полностью, сбрасываю свою одежду и затягиваю Анечку в душ.

И, конечно же, не даю ей перевести дух…

Чисто вымытые, отскоблившие тела друг друга от греховных последствий и благоухающие шампунями и лосьонами чинно сидим за столом и пьем чай. Анечку обрядили в Фишкину фланелевую пижаму с умильными слониками – выглядит лампово, тепло и по-домашнему. Себе я нашел свои старые драные шорты и футболку с каким-то страшным волосатым чертом и слабочитаемой непонятной надписью готическим шрифтом.

- На тебя похож, - вяло тычет в черта Анечка, окидывая меня утомленным взглядом, - когда тебе что-то поперек твоему хотению…

Возразить не успеваю. Вижу, как Нинель согласно кивает. Спорить с ними двоими нет ни желания, ни сил.

На часах полпервого ночи, и Анечка, разморенная теплом и утомленная, откровенно клюет носом.

- Иди уже спать, - говорит ей Нинель, проводя по ее плечу рукой, к которой Аня тут же прижимается и закрывает глаза. – А то сейчас со стула на пол свалишься…

Видимо, привыкшая всю жизнь подчиняться этому голосу, Анечка поднимается на ноги. Зевая во весь рот, она подходит ко мне сзади и, обняв, зарывается в мои волосы.

- Я тебя люблю, изверг ты мой лохматый… - шепчет она и целует меня в макушку.

Когда ее шаги затихают на втором этаже, и мы слышим щелчок закрывшейся двери моей спальни, Нинель достает свой телефон и кладет его передо мной.

- Итак, - поднимает брови она. – Слушаю твои версии. Хотя, время позднее… Чтобы не затягивать, предлагаю тебе сразу же говорить правду. Как тебе такая идея?

Я размышляю несколько секунд. И принимаю решение. В конце концов, она все равно узнает, рано или поздно… Но лучше я ей сам все расскажу, и попробую если не обелить, то хотя бы оправдать и выгородить Таньку… Зато, взамен я получу очень сильного, а главное, бескорыстного союзника.

Достаю из кармана и кладу свой телефон рядом с ее.

- Я покажу тебе одно фото, - говорю я. – Сделанное тем же автором. Но поверь мне, его история, как и оно само, на много интереснее этого дурацкого квакселя…

Как камень с души, я выкладываю, выговариваю и вывалваю Нинель все, что накипело у меня за прошедшее время. Начиная с тренировок четверных акселей с Васькой Калининым у Брайана, заканчивая нашими с Аней умозаключениями по поводу личности Джокера и такой неожиданной откровенности Валентины по поводу нашего с ней совместного фото, будь оно неладно…

Нинель выслушивает меня внимательно, не перебивая. Вижу, что для нее мой рассказ шоком не является. То есть о чем-то подобном она, возможно, догадывалась, просто не имела возможности самостоятельно разобраться в этом всем. Или не хотела…

- Твои коньки эти… сверленные, - подает голос она. Когда я замолкаю, - в последний раз ты их видел у Леши, правильно?

- Да.

- Хорошо бы…

- Они больше не представляют ценности, - пожимаю плечами я. – Доказать там ничего невозможно, что-то из них выдавить еще – тоже…

- Ты понял, зачем Жигудин приезжал тогда к тебе вместе с Александрой? – перебивает мои разглагольствования она.

На мгновение задумываюсь.

- Чтобы у него был свидетель…

Нинель медленно кивает.

- Черт! – стукаю кулаком по столу. – Я не сообразил… Нужно было коньки сфотографировать…

- Поверь мне, Леша это сделал, - говорит Нинель. – Перед тем, как их сжечь, утопить, выкинуть на помойку или сунуть в измельчитель. То, что их уже нет ты, я думаю, понимаешь…

- Он говорил, что их ему предлагали купить какие-то коллекционеры…

- Тоже вариант, - соглашается она. – В любом случае, после того, как ты дал ему понять, что знаешь того, кто это сделал, держать такую мину вблизи себя ему стало страшно и небезопасно. Но главное, что он удачно подстраховался перед всеми возможными обвинениями…

Я нервно повожу плечами.

- Жалко Сашку еще и сюда… в наши склоки вмешивать…

Нинель водит пальцем по экрану телефона и, повернув его ко мне, демонстрирует свой диалог в «Телеграмм»

- Саша на много умнее и хладнокровнее, чем пытается выглядеть и казаться, - говорит она.