Мёртвая бабочка

— И даже если мы умрём, то не успеем испытать сожаления об этом, не успеем почувствовать грусть и печаль, потому что окончательная смерть для нас — это отсутствие разума, отсутствие мыслей и чувств. Наше отсутствие, делающее смерть не такой страшной.

— О! Вижу, ты поняла нашу философию жизни, — одобрительно кивнула она, поднимаясь с банкетки возле рояля, — и смерти. Из людей, ближе всего к истинному пониманию этих слов, пожалуй, только атеисты. Только они не знают наверняка, в отличие от нас.

— Подожди, но и мы не знаем точно, — возразила я, искоса наблюдая за довольным Константином. Видимо ему нравились такие дискуссии, и с этой стороны его приглашение Фриды выглядело совсем по-другому. — Мы умирали не навсегда, кто знает, что такое окончательная смерть?

— София, твоё предположение тоже верно, но факт остается фактом — ни один из нас не может рассказать, что он увидел там, за гранью. Те чувства, которые мы описывали — предшествовали нашему пробуждению, тому моменту, когда мы уже были здесь. Когда воскресали. Но когда наши сердца не бьются, когда кровь перестаёт течь по венам и лишь паразит продолжает жить, запуская процесс восстановления… Тогда по ту сторону нас встречает полное безмолвие и пустота.

— Ладно, дамы, по-моему, сегодня такие разговоры лучше вести поздно ночью, после сытого ужина на веранде при свечах или свете звёзд. С дорогими сигарами в руках или трубкой, за партией в нарды или шахматы. Тогда, мне кажется, они уместны. Сейчас это выглядит несколько наивно, чем есть на самом деле. Разговоры о вечном до завтрака? Нет уж спасибо, — иронично прервал нас Константин, поднимаясь с дивана, — так что я попрошу вас пройти за мной в первую гостиную. Я слышу, как Принц заканчивает приготовления, нас ждёт вкусный завтрак, необходимый Софии после тяжёлого отката…

— О! Прости, Константин, что перебиваю! София, как ты себя чувствуешь? — Фрида бесцеремонно прервала Константина, чтобы с неподдельной заботой в голосе спросить о моём самочувствии.

— Нормально, это же был не первый откат. И боюсь, что не последний. Единственное, очень хочется есть, — и я недовольно скривилась. — Константин, ты был прав, пить кровь лучше из горла, вкус из чашки совершенно другой.

— Маркус проводил исследования на эту тему, — согласно кивнула Фрида. — Он считает, что питаясь непосредственно от тела человека, вместе с кровью мы поглощаем и пот, и соль, и прочие микроэлементы, которые содержаться в коже человека. Я не знаю, чем закончились его исследования на эту тему, но мысль интересная, не так ли?

— Тебе его не хватает, правда? — внезапно спросил Константин.

— Да, разумеется, — спокойно ответила девушка и подняла руки, чтобы рассмотреть маникюр. Стандартная уловка, чтобы скрыть свои чувства. Очень символичный жест. — Но это не мешает ему быть засранцем и живодёром. Мерзавцем и чокнутым. Он гений, но гений сумасшедший, одержимый своими идеями и… любовью, — последнее слово она выделила с этаким гадливым придыханием, от которого стало тошно.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

— Он любит влюбляться и преследовать женщин. Любит мучить их, если начинает сомневаться в ответных чувствах. Это его мания. Мне повезло, что ко мне он не испытывал подобного рода чувств, но позже, когда я ушла, он попытался провернуть один из своих номеров со мной. Решил, что я должно принадлежать ему всегда. Безумец, как я уже говорила. Мне повезло, я родилась во время правления Лазаря и Теневого совета. Они с пониманием отнеслись к моей просьбе о защите и запретили Маркусу приближаться ко мне. Иногда кажется, что они так поступили из-за моих способностей, умений, которые высоко ценил сам Маркус и многие другие учёные нашего племени. А мягкое наказание, которое получил мой создатель из-за его абсолютного гения, и из-за тех исследований, о которых мне так и не удалось точно ничего узнать.

— Тайна совета, а, Фрида? — загадочно усмехнулся Константин, — загадка последнего века, все только и говорят об этом. А ещё о том, что эти исследования скоро перейдут в финальную стадию, и мы узнаем правду.

— О чём вы? — не поняла я.

— Как-нибудь в другой раз расскажу.

— Знаете, почему у Маркуса был только один ребёнок и это я? Именно потому, что он всегда боялся, что его дитя у него отнимут, если он позволит себе лишнее. Поэтому он развлекается только с людскими девушками.

— Это звучит как-то… ужасно, — тихо пробормотала я, туша сигарету и поднимаясь.

— Это наш мир, привыкай. Каждый сходит с ума по-своему. Как только Маркус перейдёт определенную чёрту, его отправят в нашу тюрьму, где его убьют на долгие века с редкими пробуждениями.

— Тюрьма? У нас есть тюрьма? — удивлённо воскликнула я.

— О, не то, что ты подумала. Просто катакомбы под Парижем, где находятся гробы и содержатся вампиры, нарушившие наши основные законы и не имеющие смягчающих обстоятельств или сильных защитников, чтобы избежать этой участи. Они там лежат несколько столетий, потом их выпускают, адаптируют и следят — если они опять берутся за старое, то их ждёт окончательная смерть.