Мёртвая зыбь

Кутепову. По своему характеру он вообще не терпел подчинения кому бы то ни было. Он говорил, что ему «нужны исполнители, а не советчики». Он и окружил себя слепыми исполнителями его приказов, глядевшими ему в глаза с собачьей преданностью. Недаром Зинаида Гиппиус писала о нем: «Савинкову нужны только собаки». Он нашёл себе равного по страсти к провокациям и близкого по убеждениям в лице Сиднея Джорджа Рейли. При последнем их свидании в Париже Рейли одобрил конспиративную поездку Савинкова в Россию. 10 августа 1924 года тот выехал через Берлин в Варшаву с фальшивым паспортом на имя

Степанова. Рейли субсидировал его поездку.

Ещё до этой поездки ОГПУ арестовало на советской территории ближайших эмиссаров Савинкова – полковника Павловского, Гнилорыбова, Фомичева и других, переброшенных из Польши и Прибалтики. Некоторые из этих агентов были оставлены на свободе, под зорким наблюдением ОГПУ. Агентура Савинкова, таким образом, была как бы под стеклянным колпаком: все её действия контролировались чекистами.

До последнего перехода границы Савинков вёл тайную переписку со своими агентами. Они призывали его в Россию, где, по их утверждению, назревал переворот. Савинков должен был возглавить этот переворот. Ему сообщались переправочные пункты, явки. Все это, разумеется, было игрой, отлично организованной ОГПУ. Настойчивые призывы в Россию заставили Савинкова принять решение, и он наконец перешёл границу в указанном ему пункте.

29 августа 1924 года последовало официальное сообщение об аресте Савинкова на советской территории.

Савинков был арестован Пилляром в Минске и доставлен в Москву.

Исполнились слова Зинаиды Гиппиус. Однажды в 1920 году Савинков писал ей из окрестностей Минска: «Я уверен, что мы дойдём до Москвы». Гиппиус отозвалась на это с удивительным предвидением: «Это Савинков с разбойником Балаховичем дойдут до Москвы?! Может, и дойдут… Или доведут их».

Очутившись в Москве, во дворе здания ОГПУ, Савинков сказал своим глухим голосом:

– Уважаю силу и ум ГПУ.

Арест Савинкова и суд над ним, заключительное слово подсудимого разочаровали его покровителей за границей, и особенно Рейли. В последнем слове Савинков разоружился и признал преступной свою деятельность против советской власти. Для Рейли это заявление на суде было поражением.

Его ставленник и сподвижник не оправдал возлагавшихся на него надежд.

Савинков был приговорён судом к высшей мере наказания, заменённого десятью годами заключения со строгой изоляцией. Он содержался в тюрьме в хороших условиях, ему разрешались прогулки, с ним однажды беседовали зарубежные журналисты, описывали подробно его внешность, одежду, белоснежные воротнички. Но для такого человека, как Савинков, бездеятельность и заключение в тюрьме были нестерпимы. Он покончил жизнь самоубийством.

Это произошло 7 мая 1925 года, через 8 месяцев после его ареста.

Рейли оставалось только снова самому попытать счастья в русских делах, чтобы восстановить свою репутацию в Интеллидженс сервис.

57

В 1924 году Рейли организовал в США фирму «Сидней

Беренс – индийский хлопок» и занялся коммерческими комбинациями.

Однажды он получил кодированное письмо от своего коллеги по Интеллидженс сервис, резидента в одной из прибалтийских стран. Коллега сообщал о предстоящем приезде в Париж супружеской пары под явно вымышленной фамилией Красноштановы. Эта пара имела задание вступить в контакт с Рейли, направив ему письмо, состоящее из одной стихотворной строки иранского поэта Омара

Хайяма. Если предполагаемое супругами Красноштановыми дело не представит интереса для Рейли, он может кратко ответить: «Мерси. Бонжур».

Эти господа, как писал Рейли его коллега, представители предприятия, которое будет иметь огромное значение в будущем для европейских и американских рынков. Супруги полагают, что дело даст результаты в два года, но некоторые обстоятельства заставляют предполагать, что это может быть достигнуто и несколько раньше. Дело огромное, и разумно о нем помалкивать… Супружеская пара в данный момент отказывается назвать тех лиц, которые заинтересованы и скрываются за данным предприятием. Видимо, это весьма значительные лица. Корреспондент Рейли добавил, что «делом» заинтересовались англичане и французы.

Под фамилией Красноштановых скрывались Мария

Владиславовна Захарченко-Шульц и её муж Георгий Радкевич.

Никому из главарей эмигрантских организаций не могла прийти в голову мысль о том, что эмиссары Кутепова в России, убеждённые контрреволюционеры-монархисты

Мария Захарченко и её муж, посланные в Москву как ревизоры и контролёры «Треста», по существу, выполняли поручение руководства ОГПУ. И эта супружеская пара и другие посланные эмигрантскими организациями эмиссары твёрдо верили в то, что они готовят контрреволюционный переворот.

Поверил в «Трест» и столь опытный разведчик, как

Сидней Рейли.

По поручению «Треста» Захарченко и Радкевич связались с финской разведкой, с начальником 2-го отдела финского штаба Мальмбергом и начальником погранохраны Выборгского района капитаном Рузенштремом. С