Мёртвая зыбь

Хельсинки прибыл Кутепов, чтобы «освежить» свои отношения с «Трестом» и узнать, как себя держать с Сиднеем

Рейли, которого ожидали в Париже.

Кутепов жаловался на интриги Врангеля при дворе

Николая Николаевича, говорил, что армия отходит от

Врангеля. Узнав о том, что специально для свидания с

Якушевым приезжал в Хельсинки начальник 2-го отдела польского генерального штаба Таликовский, Кутепов ещё раз убедился в том, что «Трест» – дело серьёзное.

Но самым важным для Якушева была телеграмма

Сиднея Рейли: «Сожалею задержке. Задержан окончательным завершением моих дел. Важно иметь своём распоряжении свободу передвижения. Уверенно считаю, что буду готов отъезду 15 августа. Выехать ли мне непосредственно Париж или Гельсингфорс? Можете ли вы устроить общее собрание конце месяца?»

На совещании с Кутеповым решили, что он примет

Рейли в Париже, оттуда направит его в Финляндию, а затем

Якушев пригласит гостя в Москву.

Рейли действительно приехал в Париж, виделся с Кутеповым и не понравился ему. Они не понравились друг другу. Рейли, разочаровавшись в белой эмиграции, пренебрежительно относился к её деятелям. Теперь он надеялся на «внутренние силы». Этим и объяснялся его повышенный интерес к «Тресту». Кутепов же решил, что Рейли не хочет или не может достать деньги для «Треста». О

деньгах Якушев часто ставил вопрос. Это свидетельствовало об активности «Треста», и Рейли знал, что русские контрреволюционные организации всегда выпрашивают деньги у иностранцев, у русских промышленников, у

Торгпрома.

Рейли ожидался в Хельсинки в конце сентября. Об этом

Мария Захарченко сообщила Якушеву в Москву. Она все ещё находилась в Финляндии.

Для руководства ОГПУ не было никакого сомнения в том, что Рейли задумал новую «экспедицию» в Россию, но конкретные планы его не были известны. Пилляр и Старцев следили за ходом операции и консультировали Якушева в процессе исполнения плана поимки Рейли.

24 сентября 1925 года Якушев был на финской границе.

25 сентября произошла первая встреча Якушева с

Сиднеем Рейли в Хельсинки, на квартире Бунакова.

Рейли, видимо, не помнил встречу с Якушевым осенью

1917 года в квартире Юрьевой или сделал вид, что забыл об этом. Однако он был уверен, что Якушев из тех, на кого он опирался, когда организовывал заговоры после Октябрьской революции. Во всяком случае, он отнёсся к Якушеву с доверием, а когда тот напомнил ему о Милочке Юрьевой, Рейли немного расчувствовался и пустился в интимные воспоминания, – конечно, он не сказал, как эта красотка дважды пострадала из-за своего обожателя.

Словом, встреча Якушева и Рейли получилась вполне дружелюбной.

Якушев так описал эту встречу:

«Рейли одет в серое пальто, безукоризненный серый в клеточку костюм. Впечатление неприятное. Что-то жестокое, колючее во взгляде выпуклых чёрных глаз, резко выпяченная нижняя губа. Очень элегантен. В тоне разговора – высокомерие, надменность. Сел в кресло, поправил складку брюк, выставил носки и новенькие туфли. Начал с того, что не может сейчас ехать в Россию. Поедет через 2-3 месяца, чтобы познакомиться с „Трестом“.

Я сказал:

– Обидно, проделав путь из Америки почти до Выборга, остановиться у порога…

Рейли сообщил, что собирается уехать в субботу на пароходе в Штеттин и дальше. До 30 сентября в Москве ничего не успеешь сделать, а задержаться он не может».

Якушев умел разбираться в людях и уже приобрёл некоторый опыт в конспиративной работе. Он видел в Рейли хитрого и бесчеловечного врага, противника опасного и вместе с тем честолюбивого, надменного, ставившего порой невысоко тех, с кем ему приходится скрестить оружие.

Трудно сказать, почему Рейли, действительно доехав почти до Выборга, вдруг решил отложить поездку в Россию?

Якушеву и другим деятелям «Треста» случалось видеть не раз, как эмиссары Врангеля и Кутепова внезапно обнаруживали страх на границе и отказывались в последнюю минуту от путешествия в Советскую страну. Колебания

Рейли теперь были не удивительны.

Якушев испытывал досаду, сознавая, что обдуманный во всех подробностях план, работа нескольких месяцев, рушился. Рейли говорит – «через два-три месяца», но мало ли какие события могли произойти за это время. Постоянно существовала опасность провала «Треста». Ведь кроме верных людей бок о бок с ними были Стауниц и эмиссары

Кутепова. Здесь же находились и другие убеждённые монархисты, как, например, во второй раз прибывший в

Москву Мукалов и другие. Все это тревожило Якушева, а теперь примешалось и то, что Рейли уходил из рук.

Далее Якушев писал в своей докладной записке:

«Когда Рейли заявил, что он в данное время не может ехать, я как можно спокойнее сказал, что если встаёт вопрос о сроке, то берусь организовать поездку в Москву таким образом, чтобы в субботу утром быть в Ленинграде, вечером оттуда выехать в Москву, проведя день в Ленинграде до вечернего поезда, а в воскресенье утром быть в

Москве. Целого дня вполне достаточно для знакомства с

Политическим советом „Треста“. Затем вечером выехать в