Мёртвая зыбь

– Нет. Я встречал английских офицеров, но это были снобы в щегольских френчах. (Якушев не счёл нужным рассказывать о встрече в Петрограде.)

– Этот, говорят, не из таких. Этот не дрогнет…

Он вдруг взял её руку и довольно громко, закатывая глаза, с чувством произнёс:

– Мария, бедная Мария, краса черкесских дочерей! Не знаешь ты, какого змия ласкаешь на груди своей…

Она с изумлением повернулась к нему. Он указал ей взглядом на соседний стол. Господин с сигарой явно к ним прислушивался.

– Не пора ли нам?

– Пойдём.

На улице он говорил ей:

– Вы думаете, финны нам верят? Они не забыли генерала Бобрикова, генерал-губернатора, помнят и великого князя Финляндского, его величество Николая Александровича… Всюду нужна конспирация, всюду слежка.

Учиться нам надо, Мария Владиславовна.

– У кого учиться?

– А хотя бы у того же Рейли… – Он взглянул на часы. –

Время идти к Бунакову. Он нас ждёт.

В час дня они были у Бунакова.

Разговор шёл на общие темы. Якушев, как всегда, сумел придать беседе деловой характер:

– Вы советовали нам связаться с англичанами. Как это сделать?

– Могу вам пообещать приезд кого-нибудь из англичан для рекогносцировки.

– Вы, кажется, называли кого-то? Это Железный?

– Он. Вы разочарованы?

– По слухам, он занимается коммерцией, и очень удачно. Какой смысл Железному приниматься за старое?

Бунаков пожал плечами:

– Вы думаете, что он может бросить то, чему отдал лучшие годы своей жизни? Тогда вы не знаете этого человека. Могу вам сказать, что Советы никогда не имели более опасного врага.

– Дай-то бог! – сказала Мария Захарченко.

– Для него это вопрос чести, особенно после провала

Савинкова. Он так в него верил.

Речь шла о Сиднее Джордже Рейли.

Бунаков показал письмо Рейли. Оно было подписано псевдонимом Железный.

– Упомянутый собирается в дорогу… обладает выдающимися личными и финансовыми связями как в Англии, так и в Америке.

Этот разговор происходил в феврале 1925 года.

Из письма Сиднея Джорджа Рейли о положении в

России

«…Власть медленно, но неминуемо отмирает. Героический период закончен весной 1921 года, наступивший затем период консолидации власти и стремление к строительству (нэп) не могли дать желательных результатов ввиду страшного напора голода и экономического развала.

Красная Армия для меня до сих пор неразрешимая загадка. Существенный вопрос: что идёт скорее – инфильтрация в армию здорового крестьянского элемента или коммунизация рекрутов? Вероятно, в первых стадиях переворота больше всего надо считаться со специальными частями ГПУ и ЧОН. О них я мало знаю достоверного, но допускаю, что и они хотя бы ввиду своей численности, не могут в удачный момент избегнуть действия общего закона солдатского бунта, то есть должны поддаться массовому настроению окружающей среды».

Рейли предлагал такие способы действий: пропаганду, террор, диверсии.

Оставался неразрешённым вопрос: какой ценой может быть приобретена моральная и материальная помощь Европы и Америки?

«За себя скажу следующее, – писал Рейли, – это дело для меня есть самое важное дело в жизни: я готов служить ему всем, чем только могу».

59

С письмом Рейли ознакомились Дзержинский и Менжинский.

– Этот злодей, пока жив, не оставит в покое советский народ.

И тогда было решено поймать Рейли.

В этой операции мог быть полезен Бунаков, но он требовал от «Треста» документов о Коминтерне и ставил приглашение Рейли в Хельсинки в зависимость от получения шпионских сведений. На это Якушев, разумеется, не мог пойти.

Надо было как-то завоевать расположение Бунакова.

Помог неожиданный случай.

– В Москве живёт мой брат – Борис Николаевич. Нельзя ли передать ему привет от меня? – спросил Бунаков во время встречи с Якушевым.

– Можно, – делая вид, что думает о другом, сказал

Якушев. – А почему бы вам его не повидать?

– Уж не прикажете ли мне ехать в Москву, прямо в объятия ГПУ?

– Зачем вам ехать в Москву? Он может приехать к вам, в Хельсинки.

– Это возможно?

Якушев рассмеялся:

– То ли мы ещё проделывали, дорогой мой!.. Доставим вам вашего брата целым и невредимым.

И в августе 1925 года произошла трогательная встреча братьев Бунаковых.

Борис Бунаков рассказал старшему брату Николаю о том, как произошло его путешествие в Финляндию. Все было очень просто. Однажды вечером за ним пришли, дали ему полчаса на сборы, отвезли на вокзал, утром он был в

Ленинграде, вечером оказался в Сестрорецке, поздно ночью «подкупленный» пограничник переправил его на финскую сторону. Самое неприятное – прогулка пешком по скверной дороге. На финской стороне его ждали капитан Рузенштрем и брат. Единственным багажом Бориса

Бунакова была скрипка в футляре.

Весь процесс «перехода» границы младшим Бунаковым предварительно был продуман чекистами.

Теперь Бунаков-старший стал ещё доверчивее относиться к «Тресту», считая себя обязанным Якушеву за встречу с братом. Оказывается, Рейли хотел встретиться с представителями «Треста» ещё в мае 1925 года, но задержался из-за каких-то дел. В середине августа 1925 года в