Мёртвое сердце (СИ)

Сама Лили застряла в Больничном крыле на добрую неделю. К ней заходил только Эванс и, изредка, Северус Снейп. Остальные, — включая профессоров, директора и авроров, — были слишком заняты: восстанавливали восточное крыло замка и убирали оттуда окаменевшую змею. Огромная рогатая рептилия обладала окаменяющим взглядом и была похожа на василиска, но всё-таки не являлась им.

Лили было горько. Она точно знала, что это за змея.

За неделю лечения Лили точно поняла, что хочет быть колдомедиком. Искусство мадам Помфри её восхищало до кончика волшебной палочки, которая снова начала нормально работать в будущем-настоящем. Эванс, правда, слишком привыкла обходиться без неё, и то и дело колдовала на одном намерении, начисто забывая про концентратор.

Один раз к ней приходил директор — был рассеян и больше напоминал умалишённого. Посетовал на то, что все соседки по комнате у Лили «пропали», кроме призрачной Гермионы, конечно. Предлагал Лили переселиться в другую комнату, но Эванс отказалась — хватит с неё дружбы и соседок. Спрашивал про Луну Лавгуд — не видела ли Лили её?

Не видела.

Каждый раз, когда Дамблдор хотел что-либо спросить о «путешествии» Лили, за его спиной проявлялся силуэт безликого.

Все её раны были заживлены, мадам Помфри удалось даже нарастить новое веко на глаз — за что Лили была очень и очень благодарна медиведьме. Только вот шрам с лица никак не убирался, никакими средствами и заклинаниями. Так и оставался яркой и широкой бордовой полосой во всё лицо, от середины щеки и до границы роста волос.

— Не понимаю, в чём дело, — пожаловалась мадам Лили, — что бы я ни использовала, шрам не тускнеет. Ты получила его от какого-то магического существа? Или, может, это было заговорённое оружие?

— Нет, обычный нож. И обычный человек… вроде бы.

С Поппи Помфри, как и с Северусом Снейпом, и с Эвансом, Лили могла общаться свободно — по какой-то причине мадам оказалась инертна к воздействию безликого и сохраняла свою память. С другой стороны, она и рассказать-то никому ничего не могла — не давала медицинская клятва.

Поэтому Помфри знала почти всё про «приключение». И про некромантию, и про Розиту, и про Салазара, и множество других вещей. Ей было интересно слушать, для неё оказалось интересно рассказывать. Она даже помогла Лили восстановить прежнее великолепие неба в Большом Зале. Для этого пришлось идти туда тёмной-тёмной ночью и почти до рассвета чертить меловые круги, не разгибая спины.

— Тогда, дорогая, боюсь, что я ничего не смогу с ним сделать, — вздохнула мадам. — Раз он не лечится, то это значит, что ты сама не хочешь от него избавиться.

— Не хочу.

Помфри подняла брови в удивлении.

— Но почему, моя дорогая?

— Хочу помнить, что порой для людей Слово Божие дороже, чем их собственная человечность.

Комментарий к Глава 20

Алоха, друзья!

Автор вернулся из незапланированного отпуска. Рада вам сообщить, что ваши комментарии и помощь на печеньки помогли, потому что я снова начала писать. Ура! И теперь буду хоть как-то снова отвечать на комментарии.

Особенно помогли печеньки. Ибо голодный автор - грустный автор. Благодарю вас!

(ну и вдруг ещё кто будет добрым))

Яндекс: https://money.yandex.ru/to/410014864748551

Сбербанк: 4276 3801 4984 4602

Наслаждайтесь историей и не грустите особенно. Я думаю что все, кто погиб, перерождаются в лучшем мире. Может, они переродились в харткомфортных фиках? Кто знает.

Алоха!

========== Книга вторая. Слово Божие. ==========

Лили со злорадным удовольствием смотрела на приют Святого Стилиана — в последний, как она на то рассчитывала, раз.

Им с Эвансом неплохо подфартило. Появился взрослый, готовый взять их с братом из этой богадельни под своё магическое крылышко.

Сириус Блек оказался чертовски очаровательным кобелём — так его охарактеризовала одна из молодых воспитательниц. Лили была склонна согласиться с девушкой: Блек был красив, породист и явно любвеобилен. Правда, при Лили он вёл себя, как домашняя карманная болонка, не высовывая нос без лишнего повода.

А ещё у него был явный сдвиг по фазе и маниакальное чувство вины перед Лили. Он постоянно извинялся перед ней, едва завидев. Так и выходило:

— Здравствуй, Лили. Ты меня простишь?

Поведение Лили при этом было не так важно. Она могла соглашаться, могла отказывать, могла закатывать глаза и даже игнорировать. Сириусу Блеку было всё равно, он продолжал смотреть на неё взглядом избитого пса и преданно, сакрально брать за руку. Будто она была его святыней, потерянной давным-давно и внезапно вновь приобретённой.

Иногда это льстило, иногда раздражало. Чаще всего Лили было жаль такого глупого сумасшедшего взрослого.

Блек также хорошо относился к Эвансу. Казалось, что для этого странного мага не существовало ребёнка важнее, чем её дорогой брат — и Лили это полностью устраивало. Она была рада, что Эванс узнал любовь не только от неё. Потому что очень важно для ребёнка знать, что его любят просто так, ни за что.