Мёртвое сердце (СИ)

дракона-то, — ну, того, который Норберт, — он хотел распотрошить и просолить в глиняных горшках. Хорошо ещё, что мелкотню увезли раньше — а то пропало бы ценнейшее, вкуснейшее драконье мясо… куда там всяким свининам-говядинам! Только вот тогда Хагрид не знал, что для его хранения нужна специальная посуда.

Мясо это, кстати, отлично стёсывало великаньи зубы. А то ведь они росли всю жизнь, как у тех белок. Спасали только кексы по мамкиному рецепту, с цементом, глиной и каменной крошкой. Если б не они, то была б совсем беда…

Хагрид опрокинул в себя кружку и заказал ещё одну. Потом ещё и ещё — хотелось напиться как следует, но кроме медовухи и рома, — по мамкиным рецептам! — его ничто нормально не брало.

Только вот об этом никто не знал. А уж пьяным Хагрид умел притворяться с подросткового возраста. Столько всего интересного благодаря этому умению получил, не счесть! Один только Пушочек чего стоил! Жаль только, сбежал.

Вот и в этот раз к Рубеусу стыдливым, робким шагом подобрёл мелкий мужичонка — по-другому и не назвать. Весь какой-то сморщенный, плюгавенький, кругленький и потный. На такого плюнешь — развалится, как сахарный кубик от капли воды. А иногда и взгляда хватает, чтобы типчики ему подобные удирали, сверкая пятками.

Этот от грозно-пьяного взгляда не засверкал, но сжался ещё больше, словно под тяжёлым грузом. Хагрид прищурил глаз, состроил жуткую морду — стоит. Трясётся, обтекает потом, как бы в штаны не наложил, но продолжает стоять и вибрировать от страха.

— Чо над? — спросил Хагрид максимально невыразительно.

Мужичонка по-крысиному пискнул, икнул, разве что не пёрнул от усердия. Рубеус ухмыльнулся в бороду. Пугать людишек он страсть как любил.

— Э-э-э, — начал было мелкий человечишко.

— Бе-бе-бе, — передразнил его Рубеус. — Над чо? Или драц-ца хош?!

Плюгавый был на грани обморока.

— Не-не-е…

— А чо тада?!

— В-во!

Он буквально всучил Рубеусу в руки яйцо, внешне похожее на паучье. Серое, круглое, полупрозрачное, с хорошо различимым эмбрионом внутри — похожие клала жёнушка Арагога в былую молодость. Теперь-то колония её сожрала, альфа-самка там другая, и яйца несёт другие.

Яйцо было живым. В руке Хагрида оно смотрелось крошечным, но на деле по размеру напоминало, пожалуй, страусиное.

Мелькнувшая мысль о том, что диковинку можно продать на подпольщине, Рубеус поскорее задвинул на самый край подсознания. Ну уж дудки. Деньги у него, благодаря огнекрабам, были — и немалые. Так что можно теперь и этой, как её, наукой заняться.

Вывести непонятную зверушку, к примеру. У него всегда это хорошо выходило.

========== Глава 1 ==========

— Доброе утро, Лили. Простишь ли ты меня когда-нибудь?

— Доброе, Сири.

Блек тяжело вздохнул и взъерошил волосы — от этой привычки, совершенно мальчишеской, его ничто не смогло избавить. Как и от склонности к постоянным извинениям при виде Лили. Казалось, сама внешность юной мисс Эванс требует от взрослого мужчины произнесения просительных слов. Колдомедики только руками разводили. Лили оставалось смириться.

Лили скомкано поздоровалась с матерью Сириуса — хотя та и была всего лишь портретом, но монументальности своей фигуры от этого не утратила. И тяжёлое платье, и сложная причёска, и ястребиные глаза просто кричали о властности изображённой женщины. И о её нелёгком характере, конечно.

В ответ на утреннее приветствие Вальбурга Блек тяжело кивнула. Она всегда была молчалива при виде Эвансов; если же и говорила, то исключительно полушёпотом, никогда не повышая голоса. Лили это устраивало — она недолюбливала не только бородатых, но и громких людей. Младший мальчик-Уизли Рон тому подтверждение — он при виде Эванс всегда понижал голос, потому ранее за визги был несколько раз крепко бит. Не спасали ни старшие братья-близнецы, ни наказания от Персика-старосты.

При мысли о своих однокурсниках у Лили, против её воли, сжалось сердце. Она скучала по Хогвартсу, по урокам и привидениям, да даже по тому же Уизли скучала. Скучала по настоящим Основателям, всем пятерым, и о переписанных историях про них. По Замку из настоящего и по новорождённому Замку — милому, слепому как двухдневный котёнок, доверчивому и ласковому.

Год, проведённый вдали от родного Хогвартса, оказался тяжёлым испытанием для неё.

Но не для Эванса. Конечно, не для Эванса — тот, напротив, словно расцвёл за время отсутствия в Замке. Он не стал воплощением здоровья или, упаси Мерлин, активности, однако оказался несколько более живым после появления в их жизни Сириуса Блека.

Говоря откровенно, рядом с этим шебутным вроде-бы-взрослым было достаточно тяжело оставаться спокойной и не допустить на лицо хотя бы улыбку. Как Вальбурге Блек удавалось сохранять постную мину, Лили решительно не понимала. Ведь её великовозрастный сын был просто ходячей катастрофой! Постоянно что-то выдумывал, выделывал, интересовался всем подряд, куда-то бегал и что-то делал, вынюхивал, выспрашивал… становилась понятна его анима-форма: только собака может быть такой энергичной и привязчивой.