Мёртвое сердце (СИ)

Дорога от лестницы-чудесницы, одной из немногих, что не двигалась и не заставляла свои ступеньки исчезать в самый неподходящий момент, до кабинета зельеварения всегда была разной: иногда Лили могла более получаса шагать по серым каменным плитам бодрым шагом, иногда ей хватало пяти минут вялого волочения ног, чтобы добраться до цели; как бы там ни было, но, стоило Лили обзавестись компанией, как непостоянный коридор вдруг замирал, напряжённо вслушиваясь в детские шаги. Тогда дорога занимала чуть больше семи минут, если идти не очень быстро.

Эванса волшебный коридор за «компанию», очевидно, не принимал, и детям пришлось шагать так долго, что к концу их почти бесконечного пути Лили едва чувствовала ноги.

— Мисс Эванс, мистер Эванс, — поприветствовал детей Снейп, едва те зашли в кабинет. — Вы считаете излишним придерживаться чёткого графика, не так ли?

Лили, игнорируя преподавателя и надраивающих котлы несчастных учеников, кое-как доковыляла до ближайшего стула и блаженно развалилась на нём, вытянув ноги и испустив вздох удовольствия. К счастью, на подобное поведение Снейп отреагировал лишь насмешливым тёмным взглядом и приподнятой в недоумении бровью.

Немного передохнув, Лили по привычке пошла в кладовку с особенно мерзкими на вид ингредиентами вроде бубонтюберов или слизеобразных медуз. Что примечательно, со всей этой гадостью было необходимо работать очень часто: различные куски этих уродцев во многих зельях являлись главными составляющими. Как можно было догадаться, подобной гадости всё время не хватало. Снейп позволял некоторым своим ученикам заготавливать материал для уроков, дабы не тратить своё время на бесполезную чистку котлов.

Чистильщики же котлов, осознавшие нулевую полезность их действий, только бросали угрюмо-злорадные взгляды на кривящуюся от отвращения девочку.

Пока Лили стучала ножом по разделочной доске и со смачным хлюпаньем раскидывала кусочки слизняков по баночкам, Эванс бездумно пялился на чистый пергамент, лежащий перед ним на парте. Когда Снейп одаривал первокурсника пристальным взглядом, красноволосый макал перо в чернильницу и заносил его чёрный измочаленный кончик над желтоватой чистой поверхностью. Итогом столь бурной деятельности было множество пятен различных размеров на пергаменте и парте и Снейп, полный отчаяния: злиться на Эвансов он по какой-то причине совершенно не мог.

— Ну неужели так сложно, мистер Эванс?! Ни одного выполненного домашнего задания! За всё время! А теперь вы, сидя тут, отказываетесь написать и одну-единственную строчку!

К тому моменту, как колокольный звон оповестил о приближающемся комендантском часе, около бесформенных пятен появилась ровно одна строчка. Лили успела заполнить все предложенные ей ёмкости вязкой слизистой массой, и, наверное, это уберегло брата гриффиндорки от немедленной расправы со стороны зельевара.

— Вон отсюда! — в сердцах воскликнул Снейп, едва взглянув на пергамент Эванса. — И чтоб глаза мои вас до следующего урока зелий не видели!

Недовольно ворчащая Лили по привычке схватила брата за руку (Эванс не обратил внимания на мгновенно впитавшуюся в школьную форму слизь) и постаралась как можно быстрее увести тормозящего слизеринца из владений мрачного таинственного профессора, пребывавшего в самом скверном настроении.

Коридор, утомившийся от топота и детских голосов за долгий-долгий день, выплюнул их на лестницу едва ли не через пять шагов. Недружелюбно сверкнув глазами-факелами, подземелья зашипели гаснущим пламенем и завернулись в тишину и темноту ночи, точно в одеяло. Лили на подобное ребячество только головой покачала: ну надо же, древний замок, а ведёт себя…

Лестницы складывались в одну большую головоломку, в которые так любила играть младшая Эванс в приюте. Ступеньки, тихонько перешёптываясь крошащимся камнем, строили беспроблемный путь, ведущий исключительно вверх; по обычаю, Эванс всегда сначала доводил сестру до её общежития, откуда возвращался в гостиную серебряного факультета, сопровождаемый злыми взглядами гриффиндорцев и недовольным ворчанием почти уснувших портретов. Их почему-то пугала близость красноволосого первокурсника с пустыми глазами, отражающими редкие огненные искры, точно две зелёных стекляшки.

Лили клюнула Эванса в щёку, неловко ударившись носом о высокую острую скулу. Смущённо потирая пострадавшую часть лица, девочка улыбнулась, тихонько пожелала брату спокойной ночи, назвала пароль скучающей даме на портрете и проскользнула в душное веселье гостиной Гриффиндора. Полная дама, как и всегда, спустя несколько минут бессмысленного и тупого взгляда первокурсника, мягко сказала:

— Иди, мой мальчик, — сказала Полная дама. — Тебе пора. Твоя замечательная сестрица расстроится, если ты попадёшься мистеру Филчу или его кошке.