Мир без конца

Он обернулся и увидел за спиной писаря графа, отца Джерома. Почему-то пришло в голову, что суды вроде этого не властны над священниками, даже если те совершают преступления.

Судья между тем справился, каково мнение присяжных.

Отец Джером пробормотал:

– Лошади на улице, оседланы и готовы.

Ральф замер. Может, он ослышался?

– Что? – переспросил он.

– Бегите к лошадям.

Он осмотрелся. Путь к двери преграждала добрая сотня людей, из которых многие были при оружии.

– Это невозможно.

– Вон туда. – Едва заметным кивком головы отец Джером указал на боковую дверь, из которой в зал вышел судья. Сразу бросилось в глаза, что перед этой дверью стояли только жители Уигли.

Старшина присяжных, сэр Герберт, встал со скамьи. Вид у него был напыщенный.

Ральф поймал взгляд Алана Фернхилла, стоявшего позади. Сквайр все слышал и ждал только сигнала.

– Пора! – прошептал Джером.

Ральф взялся за рукоять меча.

– Мы признаем лорда Уигли Ральфа виновным в изнасиловании, – объявил Монтейн.

Ральф выхватил меч и, размахивая им, бросился к двери.

На мгновение воцарилась полная тишина, затем все хором завопили. Но Ральф единственный в помещении успел обнажить оружие и понимал, что другим понадобится некоторое время, чтобы заступить ему дорогу.

Только Вулфрик попытался его остановить, решительно устремился навстречу, и во взгляде крестьянина не было даже намека на страх. Ральф вскинул меч и со всей силы опустил вниз, метя Вулфрику в голову, намереваясь раскроить ее пополам, но Вулфрик ловко увернулся, меч пропорол ему левую щеку от виска до челюсти. Он громко вскрикнул от резкой боли, его руки взметнулись к ране, и Ральф промчался мимо.

Он распахнул дверь, выбежал в проход и обернулся. За ним следом несся Алан Фернхилл. Старшина присяжных настигал сквайра и уже замахнулся мечом. На мгновение Ральф испытал радостное возбуждение. Вот так и следует разрешать разногласия – оружием, а не разговорами. Либо победил, либо проиграл, и вся недолга.

С ликующим воплем он бросился на сэра Герберта. Острие меча проткнуло кожаную блузу старшины, вонзилось в грудь, но расстояние было велико, поэтому лезвие не проникло между ребрами, лишь поцарапало кожу и уперлось в кость. Однако Монтейн вскрикнул – больше от испуга, чем от боли, – и отшатнулся, прямо на тех, кто бежал за ним. Ральф захлопнул дверь у них перед носом.

Проход тянулся вдоль всего здания, дверь в торце выводила на рыночную площадь, а другая – на конюшенный двор. Где же лошади? Джером только сказал, что они ждут снаружи. Алан кинулся к задней двери, и Ральф помчался вдогонку. Когда они очутились во дворе, гул голосов за спиной подсказал, что боковую дверцу в стене открыли и погоня продолжается.

На дворе лошадей не было.

Ральф метнулся в арку, что вела к фасаду здания.

Взору его предстало самое прекрасное на свете зрелище – оседланный и бьющий копытом гунтер Грифф, а рядом двухлетний Флетч Алана. Обоих коней держал за повод босоногий мальчишка-конюх, жевавший кусок хлеба.

Ральф схватил поводья и вскочил на коня, Алан не отставал. Они ударили коней пятками по бокам в тот самый миг, когда преследователи выскочили из арки. Испуганный мальчишка шарахнулся в сторону. Кони понеслись вскачь.

Кто-то из толпы кинул нож. Тот приблизительно на четверть дюйма вошел Гриффу в бок, потом упал наземь, только подогнав коня.

Беглецы скакали по улицам, распугивая всех, кто попадался на пути: мужчин, женщин, детей и домашний скот. Через ворота в старой городской стене они влетели в предместье, где дома перемежались огородами и садами. Ральф оглянулся. Преследователей не было видно.

Люди шерифа, конечно, погонятся за ними, но сперва им придется вывести и оседлать лошадей. Ральф и Алан уже находились в доброй миле от рыночной площади, и кони не выказывали ни малейших признаков усталости. Ральф был вне себя от счастья. Всего пять минут назад он уже смирился с виселицей, а теперь оказался свободен.

Дорога раздваивалась. Выбрав наугад, Ральф свернул влево. В миле за полями виднелся лес. Там он съедет с дороги и затеряется среди деревьев.

Но что потом?

39

– Граф Роланд поступил очень умно, – объяснял Мерфин Элизабет Клерк. – Он позволил суду идти своим чередом, почти до конца. Не стал подкупать судью, давить на присяжных, запугивать свидетелей или ссориться со своим сыном, лордом Уильямом, но в итоге избежал унижения, и одного из его людей не повесили.

– Как думаешь, где сейчас твой брат?

– Понятия не имею. Я не говорил с ним и не видел его с того самого дня.

Дело было днем в воскресенье, и они сидели на кухне в доме Элизабет. Девушка приготовила для Мерфина обед: вареный окорок с тушеными яблоками и зимними овощами и небольшой кувшин вина, который ее мать купила, а может, стянула на постоялом дворе, где работала.

Элизабет спросила:

– Что же теперь будет?

– Смертный приговор никто не отменял. Ральф не может вернуться в Уигли или появиться в Кингсбридже – его сразу арестуют. По сути, он сам поставил себя вне закона.

– Что теперь делать?

– Он может попросить королевское помилование, но оно стоит целое состояние. Столько денег ни ему, ни мне не собрать.