Мир и война в жизни нашей семьи

Не помню число, но знаю, в июне мы приехали в Москву. Маша Мошечкина хорошо знала Москву, она меня проводила до Кати. На меня было страшно смотреть: худая, грязная, а вшей было столько, что, когда сняли с меня рубашку, хрустело под ногами. Всё тело покрыто ссадинами. В это время была у Кати Анеточка. Она повела меня в баню. Всё мое платье, рубашку Катя сожгла.

И снова надо начинать жить. Как и где жить? В Рахманово ехать нельзя. У Кати уже живут брат Коля и брат Павла Петровича Коля. Надя где-то работала на заводе, но комнаты и прописки не было. Тоже часто бывала у Кати, ночевала у её соседки – Юлии Платоновны. Катя страшно переживала за нас. Павел Петрович злился. Папанька и Сергей жили у дяди Васи в Москве в Газетном переулке, тоже нелегально. Мне еще не было 16 лет, документа никакого, и решили устроить меня в прислуги по знакомству в Москве на Собачьей площадке к Сахаровым. Жила я почти всё время на кухне, спала в коридоре. Работы так много, что не было времени посидеть, а сил совсем не было, очень была слабая. Уборка квартиры, включая и комнаты. Стирка с 4-х человек, по 10 простыней, 10 пододеяльников – до 100 вещей, а мне было только 16 лет. Наталья Петровна совсем не считала меня невзрослым человеком и всё спрашивала, как с прислуги взрослой. Особенно было обидно, когда я приходила с рынка. Начинала всё считать, взвешивать, и когда что-нибудь не так, начинала кричать: «Я вычту из жалованья!». Я всегда очень плакала, а она смеялась. Каждый день для меня был каторгой.

Осенью 1930 года я пошла вечером учиться на курсы бухгалтеров, платные. Нюша сказала, что она будет платить. Я получала 100 рублей, за курсы – 80 рублей. У меня оставалось только на то, чтобы купить тапочки. Я хорошо помню, никто ни копейки, хотя братцы торговали и деньги у них были. В воскресенье меня отпускали, а куда идти? Крестная бывала очень недовольна, когда я приходила. Мы с Наденькой ездили в Парк культуры, хоть посидеть спокойно. Я всегда учила уроки, много читала. Когда приезжала домой, боже мой, сколько дел: посуду мыла-чистила до 11–12 часов, обувь чистила, много-много дел.

В 1931 году я закончила курсы хорошо, получила первый документ, звание «помощник бухгалтера». К тому времени у меня стало лучше с жильем: комнатка на кухне освободилась, и я стала там жить. Как я была рада! Купила себе лампу и вечерами занималась, готовилась поступить на Высшие курсы бухгалтеров. Осенью 1931 года я поступила и стала учиться. К тому времени Нюша стала жить в Павшине на Песочной у тети Аграфены. Комнатка, наверное, не больше 6–7 метров. Кости, мужа, с Нюшей не было: он жил где-то с матерью, очень болен. Жила она с дочкой Женей. Папанька приезжал часто, и меня Нюша взяла к себе. Она часто говорила: «В тесноте – не в обиде». Очень переживала за меня. Нюшу устроила в Павшино Дуся Волкова, они с Анеточкой были подруги. Я помню: все Волковы гуляли у нас на свадьбе у Нюши.

С 1932 годая училась и работала. Сначала напротив Кремля, в Хозяйственном управлении, на картотеке, старшим счетоводом. Мне очень нравилась работа. Я стала человеком. Жила в Павшине у Нюши на Песочной улице. Каждый день ездила на поезде. Дорога в одну линию, поезда шли очень медленно, свет – фонарь. К нам часто приезжал папанька. Нюша работала в Красногорске в гастрономе – как идти к больнице, на углу. Нюша очень дружила с Шурой, с Иваном и с Семеном Васильевичем Ермолаевыми и часто ходила к ним в гости.

В 1932 г. мы получили от Лизы письмо и карточку с фотографией нашли. Она нам ничего не сообщила, где она, что с ней, и адреса не было, два слова: «Жива, здорова». А потом через несколько месяцев ее видел Скородумов Илюша из слободы, она ходила по вагонам в поезде дальнего следования, просила милостыню. Очень, очень плохая, и больше мы ничего никогда не получали. Мы так решили, что она умерла в конце 1932 г.

Мы с Анеточкой и Женей уже в начале 1932 г. жили на Павшинской (раньше она была 1-я Советская) у Громовой тети Оли в маленькой комнатке. К нам часто приезжали крестная Катя, Павел Петрович, папанька, Надя, Ваня и все родные, даже дядя Вася и его сыновья Петя и Паша. Всегда было весело. У тети Оли были дочери Маруся, Клава, Таня. Они очень хорошо пели и плясали. Я уже жила постоянно в Павшине. Работала на Петровке в Альбомно-рамочной художественной мастерской заместителем старшего бухгалтера и училась вечером, хотя было очень трудно. Помню, старшим бухгалтером был Сухарев В. Н. – очень способный, умный, но пил запоем. Мне приходилось одной всё делать по бухгалтерии. Для практики мне это очень много дало.