Мир, который без меня. (Альтернативный гей-роман).Книга 3.

Рой скрылся в душе, а Бернарде потребовались усилия, чтобы как-то перезапустить свой организм. Все суставы словно покрылись ржавчиной и со скрипом поддавались движениям. Не прошло и пары минут, как следом на лестнице появился Энди. Предваряя застрявший вопрос, парень поспешил ответить.

— Одежду… Рою… туда…

— Э-э-э…

— Как бы так. У него случилось внезапное вдохновение.

Наконец женщина смогла улыбнуться. Разглядывая веселых прыгунков в глазах Энди, она смущенно сжала губы, а потом все же не сдержалась и расхохоталась. Вдохновение — это святое. Тем более, если оно случилось у Роя. Боже мой! Как можно было в это вляпаться? Но в том-то и дело, что туда оказалось легко, а обратно не хочется. Ну, Рой!

— Ну, да.

— Зато мы выбрали одежду. Я надеюсь.

— Не сомневаюсь.

Лави′на улыбалась, смущенно поглядывая на Энди, а Энди делал вид, что не замечает. Он даже пытался вернуть ее к заметкам, но у него не слишком здорово получалось. Наконец дверь в ванную распахнулась, и на пороге образовался Рой. Энди наполнился нежностью и восхищением, а Лави′не достался прекрасный образ героя. Как там парень сказал о нем при первой встрече? Непредсказуемость, секс, талант? У Роя талант вызывать сексуальную непредсказуемость.

— Надеюсь, на этот раз ты, наконец, оделся, — поспешил отвлечь себя Энди.

Рой не ответил, подошел к зеркалу и замер, снисходительно оценивая себя.

— Сейчас скажет: I’m damn irresistible (2), — шепотом заметил парень.

— I’m damn irresistible, — заключил Рой почти следом.

— I’ll fuck you (3), — от имени Маккены прокомментировал Энди.

— I’ll fuck you, — слово в слово повторил Рой.

Парень разразился задорным юношеским смехом.

— Ну? Что я говорил?!

Рой действительно выглядел irresistible настолько, насколько мог. Жилетка на голое тело, галстук, пиджак с кожаными вставками и голубые джинсы. Вид был из категории вызывающего, выражение на лице приблизительно оттуда же. Пожалуй, половина шока массам уже обеспечена.

— Детка, у тебя есть пара минут расслабиться перед тем, как я вернусь, — обнимая парня широким жестом, сладко сказал Рой. — Бернарда, глядя на тебя, я не раз пожалел о своей ориентации. Подумаю на досуге. Может, и сменю. На время.

Он исчез, оставив Энди и Бернарду тонуть в смеси аромата духов, флюидов и волнения.

— Я в шоке.

— Прекрасное чувство, — улыбнулся парень. — Очень полезно для крови. Разжижает лучше аспирина.

— Ты так хорошо знаешь его, — заметила Лави′на.

— В смысле?

— Я о зеркале.

— Я не знаю его вообще.

— Как же так? Вы же столько лет…

— В этом и вся фишка. Он не дает приблизиться настолько, чтобы я успокоился. Это такая жизненная любовная игра. Мне все время кажется, что я чего-то о нем не знаю, и мне приходится стремиться и стремиться.

— Интересно. А Стив?

— Уверен, та же фигня.

«Та же фигня», — вспомнила Лави′на, глядя на Стива. Наверное, это и есть ответ на риторический вопрос о том, почему они вместе столько лет. Шон выглядел спокойно, но Бернарда видела, что он сплошь обмотан колючей проволокой волнения за Маккену.

Фойе напоминает растревоженный осиный рой. Люди толкаются, тычутся в слепой надежде собрать кучи автографов. Зачем они им, половина не знает, но общий ажиотаж заставляет хотеть. Столы, составленные кафедрой, тонкой перегородкой отделяют жужжащую толпу от съемочной группы. Слабая защита, но все же позволяет актерам не быть облепленными гроздьями поклонниц.

Стеклянные двери сомкнулись за спиной Роя, и он оказался в эпицентре осинника. Везде снующая возбужденная толпа, затерявшая где-то в своих недрах и Энди, и Стива, и всех остальных. Маккена всматривается во вспыхивающие между спинами промежутки в надежде увидеть парня. Энди улыбается, и Рой видит его лицо, мелькнувшее в просвете. Спины смыкаются, закрывая парня, словно это створки огромного объектива. Как же он улыбается! Разве нужно что-то еще? Разве состоит мир из чего-то другого? Сотни километров пространства и двадцать шагов, чтобы прикоснуться к этой улыбке. Прикоснуться взглядом, губами, руками… Прикоснуться, раствориться, впитать, чтобы ощутить…

Два часа дороги, а Энди не произнес ни одного лишнего звука. Он отвечал на вопросы в лучшем случае однословно или просто кивал головой. Казалось, он не проявлял интереса ни к дороге, ни к месту, куда они направляются с Роем, ни к самому Рою. Безучастность. Он словно ехал отбывать срок, который ему присудили за какое-то преступление. Две недели. Много это или мало? Для Роя мало, но он надеется на чудо. Для Энди много, потому что он не надеется ни на что. Им обоим показан отдых и, если Маккене он нужен, то парню не нужен ни одного раза. Стив, как тревожная мать, разве что не разрыдался, отправляя своих тепличных чад первый раз в жизни без своей опеки.

Жизнь не складывалась. Она напоминала расползшихся слепых котят, которые тычутся мордами в поисках соска, к которому можно прилепиться, а соска нет, потому что мать позабыла их накормить.