Мир, который без меня. (Альтернативный гей-роман).Книга 3.

- Задолго до Капель Дождя. У меня была только одна проблема. Я не знал, как это назвать, но я всегда знал, что у этих двоих что-то не то с этими самыми кольцами.

- А ты? Как же ты? Что с твоим кольцом?

- Я? Это уже совсем другая история.

Цепочка жизни. Колечки, переплетенные между собой. Она гибкая и эластичная до тех пор, пока что-то, случайно или нет, не перегнет ее. Звенья переворачиваются, плотно застревая друг в друге. Расцепить их бывает трудно, а иногда просто невозможно, не исказив и не разорвав. Откуда Капли Дождя мог знать это? Кто дал ему столь точное понимание жизни? Ответа на вопрос уже не найти, но только он, повинуясь чему-то нам недоступному, смог заменить своим кольцом кольцо Энди, чтобы цепочка его жизни не разорвалась и не повисла изуродованными концами. Это была одновременно физическая и душевная хирургия, проведенная на высочайшем мистическом уровне.

Бернарда думала. Много думала, но каждый раз поражалась все больше и больше. Она была благодарна судьбе, что в ее жизни появился Энди и Стив, Рой и Тиа, Капли Дождя и Мартин, Дженнифер, Ольга… Целый огромный мир. Страшно думать, что… Слова Энди на первом интервью, когда он сказал, что все начинается с кофе определили ее жизнь. Эта чашечка… Она улыбнулась… Чашечка порно-кофе замкнула ее кольцо и кольцо Галлилея. Но об этом потом, а сейчас она смотрела на Стива, помешивая в айриш-бокале некофе с крутой пенкой, и слушала, что он говорил.

- Многие после романа и фильма будут считать Роя подлецом, учитывая…

Бернарда запнулась, подбирая слова.

- Они ошибутся, и ошибутся именно потому, что посмотрят на все со своей, а не с его стороны…

Он говорил, и Лави′на соглашалась. Неуравновешенный, неординарный, творческий человек со смещенным неустойчивым центром тяжести. Человек, всю жизнь скрывавший миллионы внутренних глобальных противоречий и достигший в этом верха совершенства. Человек, склонный отдаваться любви всецело, и не понимающий, как может быть по-другому. Человек, самым страшным преступлением считающий предательство, но редкий человек, способный на глубинное раскаяние. Рой – жертва самого себя. Да, Стив так и сказал, и Бернарда поняла – он мог бы не объяснять больше ничего.

Рою бы утонуть в алкоголе, но… Энди. Спит там наверху, а у него поперек пересохшего горла слова психоаналитика. «Его надо очень любить, чтобы он вновь поверил». Как любить? Маккена не мог представить себе это чисто технически. Он уже выскреб себя изнутри, вывернул все закоулки души, вытряхнул последние клетки сердца. Проклятый шест! Рой бы насадил себя на него, как на кол, но толку-то? А еще смерть старика. Два снаряда в одну воронку. Дерьмо! Засыпать бы, так кратер такой, что дна не видать.

- Что ж он так мается? – сетовала Ольга. – На нем лица нет. Я не узнаю его. Чтобы Рой так переживал. Все думает. Наверное, уже не раз переварил сам себя.

Стив улыбнулся.

- Что вы улыбаетесь, Шон? Честное слово, уж лучше бы он выпивал иногда. Так его – где оставил, там и возьмешь. Боже, что я говорю?!

- Вот видите, в жизни нет правды. Может быть, я скажу сейчас жестокую вещь, но несчастья Энди идут Рою на пользу. Он поймет наконец, что такое заботиться о ком-то и переживать. Теперь он сможет пропустить через себя то, что делал для него Энди. Это должно помочь. Просто нужно время.

- Должно помочь? Кому?

- Им обоим. Они смогут наконец понять, насколько нужны друг другу.

- Откуда в вас столько терпения? Вы говорите так спокойно?

- Должен же хоть кто-то не терять здравого рассудка. Поймите, Ольга, самое лучшее, что мы можем сделать – просто ждать. Они должны пройти это вместе, как бы трудно им ни пришлось.

- И все же я уверена, нужно что-то делать.

- И я даже подскажу вам, что именно.

Ольга удивленно приподняла брови, готовясь выслушать Стива.

- Я сделаю все, что вы скажете.

- Вот и отлично. Тогда пирожки со шпинатом.

- Что-о-о?

- Ваши пирожки – чудодейственное средство. Думаю, коллективное осознание того, что у каждого в желудке по кусочку, должно вновь всех сблизить.

- Ох, Шон! Я серьезно, а вы уходите от ответа.

- Мы не можем им помочь. Мы можем им не помешать, - став совершенно серьезным, ответил Стив.

Энди совсем потерялся. Вернее, потерял себя. Он застрял между мирами, как между встречными зеркалами. Оба мира вытолкнули его, и теперь он боялся вновь войти хотя бы в один из них. Здоровье его тоже дало трещину, правда, какую-то внутреннюю. Ничего конкретного, но парень не мог найти в себе силы. Он напоминал лошадь, которая неслась в адреналиновом напряжении к финишу, достигла и упала. Зрение восстанавливалось плохо, но он упорно об этом молчал. Рой исходил почти материнской нежностью, но Энди оттаивал медленно. Маккена был ласков и осторожен, он напрочь забыл про секс и, если Энди все же занимался с ним этим, то вел себя, как четырнадцатилетний мальчишка, который от силы третий раз пробует это с одноклассницей в подвале. Зато Стиву доставалось не по-детски, и он подчас даже пугался таких взрывов Маккены.

- Ебучие ро′ги! Дай мне виски или перережь вены, - потребовал Рой, - пока я не сошел с ума!