Мир, который без меня. (Альтернативный гей-роман).Книга 3.

Эта капризная классика Фрейда ехала домой, преодолевая приступы тошноты и мечтая о том, как после перелета отмоется в ду′ше, выпьет кофе, ну, и дальше непосредственно проследует по этим самым классическим раскладкам. Все бы так и было, но закон облома, то есть неожиданно-непредвиденного замещения, из которого непременно вытекает причинно-следственная связь, не мог отменить даже сам Фрейд, и с Роем случилась Лави′на. Можно сказать, она проткнула ему колесо, и он съехал на обочину уже в дурном настроении. У Маккены не было блокнота, и он записал на каком-то ветхом клочке своей памяти: «Баба в студии хуже бабы на корабле». Но все же у кораблей-то могли оставаться шансы, у Роя нет, ибо обломки его планов тихо и плавно шли ко дну. Видимо, они потонули не до конца, потому, как передумали и всплыли. Маккена понял это очень быстро, а, вернее, сразу после того, как вышел из душа и, почти теряя полотенце, прошел мимо Бернарды и Энди. Ступени лестницы поднимали его на пьедестал его статуи, и он опять ее любил. Самый простой способ демонстрации собственной независимости — это не что иное, как простая ее демонстрация. Маккена, собственно говоря, как раз сейчас это и делал. Энди ничего не сказал. Просто улыбнулся и проводил Роя взглядом. Лави′на тоже ничего не сказала, проводив взглядом взгляд парня. Вот он ответ на все вопросы, и Бернарда увидела свой сценарий. Вдруг. Словно кто-то опустил перед глазами полотно с четко нанесенным текстом. Там уже выставлены знаки препинания, отступы, шрифты, абзацы и ударения. Готовый макет ее фильма. Правда, он накладывался на макет поведения Маккены, что несколько смещало их в пространстве, но грубый слепок с характера Роя уже был получен.

— Хорошо, — не отлипал ведущий. — Вы написали сценарий. Как вам удалось убедить это огромное количество людей поверить вам?

— Я не убеждала. Когда убеждаешь верить, всегда врешь. Я просто искала тех, кому это было бы интересно.

— Как я вижу, их оказалось немало. И все же, как все происходило? Вот пытаюсь представить, что ко мне приходит кто-то и предлагает что-то, что неизвестно выгорит или нет…

— А вы разве творческий человек? — Бернарда произнесла это достаточно жестко, чтобы ведущий осекся. — Творческие люди общаются на особом, только им понятном языке.

— Расскажите.

— Рон Галлилей — мой преподаватель, и я обратилась к нему с вопросом, насколько возможно то, что невозможно. У меня тогда были только наброски пилотной серии и больше ничего…

— А почему Рон Галлилей?

— Он — неординарный человек, и я сочла, что неординарный проект может его заинтересовать. Чутье этого человека безупречно, и я бы, наверное, отказалась от проекта, если бы он сказал, что это провал.

— И он так не сказал?

— Он не сказал ничего. Попросил оставить рукопись и обещал связаться со мной в течение недели.

— Могу представить, какая это была волнительная неделя.

— Не можете, потому что не была.

— В смысле? — выражение лица ведущего переместилось в категорию глупого, причем, в самый дальний ее угол.

— Он позвонил через полчаса после того, как я ушла.

Не меняя выражения, ведущий всем корпусом развернулся к Галлилею. Рон широко улыбался, и улыбка его была такой же золотящейся, как и цвет волос. Большой человек, не утерявший ноток хулиганства, в своем возрасте без возраста, с огромными ручищами, выглядел сейчас переросшим озорным ребенком.

— Рон? — емкий вопрос ведущего требовал объяснений, и Галлилей покусывал губы, словно волновался перед стартом.

— Я открыл наброски и сразу понял, что хочу это.

— Но просто хотеть — слишком мало.

— Я даже не представлял насколько, но что я знал точно, это то, чего еще никто не делал на американском телевидении. Дело было не в том, что это должен был быть квир-проект, дело в том, что это должен был быть уникальный, шокирующий, никогда ранее не делавшийся оригинальный проект. Проект под лозунгом «без преград». Это должен быть откровенный сериал. Настолько, насколько это, в принципе, возможно. Это означало, что он должен был содержать определенное количество весьма откровенных сцен, что много усложняло задачу. И любовь, потому что именно она — основополагающий фактор. Эти две сферы человеческой жизни неотрывны друг от друга. Несомненно, я понимаю, что найдется огромное количество людей, которые будут утверждать, что это не так. И я не стал бы спорить, но… учитывая характер персонажей, это было именно так. То есть, по-другому. Для мужчины-гея секс основопологающ, потому что все замешано именно на нем. И дело не в том, чтобы просто смаковать эти моменты, дело в том, чтобы показать, что у людей есть мужество иметь свободу этим заниматься. И не просто, а чувствовать в этом свое редкое счастье. Это радость не испытывать стыд оттого, что ты другой. Это гордость оттого, что ты решился любить и быть счастливым.

— Да-а, — протянул ведущий, — вам удалось шокировать массы.