Мир, который без меня. (Альтернативный гей-роман).Книга 3.

Рой смотрел на парня почти в упор. Плевать ему, что тридцатка позади, Энди все еще мальчишка. Колечко волос за ухом, усеянное микронными капельками пота. Улыбка, словно он учился у Джоконды. Карие, сейчас почти черные глаза с игривыми подвижными кружочками зрачков. И флюиды, которые тянут Маккену, заставляя прилипать целиком вместе с мыслями, чувствами, статуей свободы и музой. Последние две уже давно нашли друг друга. У них фан-клуб, и они приняли в него и Роя, только он не совсем об этом знает. Скорее догадывается, когда они хихикают у него за спиной. Парень знает больше, только молчит, потому что это уговор. Рой со свойственной ему способностью проваливаться во времени и пространстве опять выпал из реальности. Вообще, реальностей было не менее двух. Если это касалось Энди, то другие реальности растворялись. Если это были другие реальности, то Энди необходимо было в них присутствовать, чтобы они оставались реальностью. Статуя свободы опять поперхнулась, едва удержавшись от комментариев, и Маккена в этот момент всплыл.

— …нам, как исполнительным продюсерам, наконец, представилась возможность начать процесс кастинга, и тут выявилось следующее: всем было страшно, — признается Джина Дуглас. — Это было шокирующие открытие, которое поглотило нас, как только мы начали. Люди боялись, и это была правда.

— Боялись чего? — ведущий сделал ударение на второе слово.

В такие моменты Рой всегда испытывал необъяснимый восторг. Он смотрел на людей и радовался, что не имеет к этому никакого отношения. Чувство стадности — лучшее средство повеновения массами. Оно лишает человека выбора, загоняя в длинный узкий коридор. Страх — изощренный инструмент манипулирования. Он, словно бич, ослабевает временами, когда конец хлыста удаляется, и нарастает с его приближением. Общественное мнение. Маккена никогда не мог понять, что это за конструкция. Тонны людей, думающих и считающих по-разному, нивелируются в нечто единое, где уже нельзя «по-разному». Цунами, загребающее камешки разной формы и выплевывающее спустя время обкатанные, похожие друг на друга галушки. Он давно пришел к выводу, что классика, чего бы она не касалась, хороша лишь, как основа, но миром правит дерзость. Только дерзкие способны его менять. Мечтатели, отстаивающие право на свою мечту, и творцы, терпящие поругание.

«Они боялись». Они всегда боялись. Они всегда будут бояться. А Энди – нет. И Бернарда - нет. И Рон. И все эти люди, что сейчас находятся на сцене. Маккена вспомнил, как впервые увидел Джима Сноу. Маккена раньше даже не слышал о нем. Неизвестный актер из какого-то театра почти на три посадочных места, если повезет. Как Рой понял, агента у Сноу тоже не было, как не было и послужного списка с карьерой, регалиями и достижениями. В общем, не было ничего, кроме… дикой уверенности, что это роль - его. Уже позже Маккена узнал, что Джим явился на прослушивание без предварительной договоренности и, когда секретарь спросила, как его представить, он ответил: «Скажите, что пришел Рей Макгрегори». Вот так вот сказал, вошел и начал читать с листа роль…