Мир, который без меня. (Альтернативный гей-роман).Книга 3.

— Это круги жизни. Помнишь, я говорил? Один его, один твой. Они переплетены. Ты не можешь разделить их. Я не могу разделить вас. Вы оба так решили. Я бессилен, Энди.

— Джек! — взмолился парень. — Я не могу больше это терпеть! Не могу ждать, когда это умрет во мне само! Я не хочу этого!

— Хочешь, — совершенно спокойно ответил старик. — И боишься это потерять.

— Тогда забери мою душу, и я буду любить его вечно!

— Не могу, Энди.

— Ну, почему?

— Если бы я был священником, я бы сказал, что это — кара за грех, но я всего лишь шаман, и я говорю — это дар. Абсолютный. Любовь — редкий дар. И, если не говорить о родительской любви, мало, кто знает, что это такое. Люди ошибаются, принимая за нее что-то другое, но ты несешь это через все страдания. И страдаешь, потому что любишь. Духи дали тебе вторую жизнь, потому что ты достоин ее.

— Это не жизнь! Это мука!

— Это жизнь, Энди! Это жизнь. Ты хороший человек. Совет праотцов наблюдает за тобой…

— Не хочу я быть хорошим человеком! Я хочу быть обычным! Понимаешь ты или нет?!

— Ты не сможешь. Ты уже пошел по этому пути. Ты — сокол, и ты всегда будешь стремиться наверх. В твоей крови растворены ветры, и ты будешь их искать.

— Слушай, Джек! Я забыл, как это — летать. Помоги мне подняться. Только туда, вверх. Чем выше, тем лучше, а дальше я сам…

— Нет. Иди в хоган. Я посмотрю тебя поближе.

— Господи! Да, моя душа — как решето! Не уж-то опять возьмешься ее штопать?!

Старик не ответил. Просто молча поднялся и вошел вовнутрь. Энди обреченно всплеснул руками и последовал за шаманом. Капли Дождя ничего не сказал и лишь указал на лавку.

— Черт с тобой! — злился парень. — Смотри, если найдешь на что!

Джек положил ладонь на лоб мальчишки, и тот почувствовал, что в него, словно вбивают кол. Казалось, что сквозь обугленные края дырки в черепе просовывают ледяной шланг похожий на шланг от душа. Энди хотел крикнуть, но в тот же момент понял, что проваливается в красную муть. Он отчетливо осознавал, что летит туда кусками, потому что отдельно чувствовал каждую часть тела. Это было похоже на крушение поезда с падением с моста. Мимо кубарем неслись какие-то картинки и слышался страшный металлический скрежет. Наверное, прошли доли мгновения, и гул в ушах начал спадать, движение замедлялось, и парень услышал шуршание погремушки. Шаман встряхивал ее, и шум песка опрокидывался на него волнами. Теперь Энди мог видеть. Он находился в наклонном квадратном колодце, кольца которого были повернуты и сдвинуты друг относительно друга. Весь этот червь колец закручивался, размазывая кровавые следы. Энди видел всплывающие отражения лиц, только мутные и искривленные. Поперек всего этого маяком ходил челнок, протягивая сквозь игольные ушки параллельные нити.

— Задай вопрос, — послышался чей-то голос, и парень почувствовал, как прошел сквозь волну накатившегося ужаса.

— Почему, Рой? — это тоже был не его голос, а чей-то чужой, и со стороны.

И в этот момент Энди увидел Маккену, словно кто-то проецировал его изображение на дрожащую гладь воды. Оно было мутным и искаженным, не похожим на него.

— Отпусти меня, — кто-то диктовал слова, и парень чувствовал, что лишь произносит их.

— Не могу. Нет.

Он еще слышал последние звуки, когда все поплыло, вспенилось и потемнело. Энди почувствовал боль в спине, словно кто-то иголкой выковыривал из живой плоти вросшие стальные прутья. Дальше он увидел, как сокол, набитый на его плече, сводит крылья, готовясь сделать взмах. Боль усилилась и загудела. Птица, словно была опутана паутиной, и старалась высвободиться. Крылья рвали тело, и… Крик совы раздался совсем рядом. Энди не сомневался, что это была именно сова. Ему показалось, что в кромешной тьме он почувствовал, как она пролетела совсем рядом, почти коснувшись его кончиками торцевых перьев. А после на мгновение вспыхнул кроваво-красный свет, и Энди увидел страшное изображение с черепом вместо головы и висящим красным языком. Чудовищный бог грохнул оземь жезлом, увитым человеческими костями и… и, наверное, парень, потерял сознание, потому что больше ничего не видел и ничего не чувствовал.