Мир, который без меня. (Альтернативный гей-роман).Книга 3.

— Хреново! — злобно бросал Браун. — Ты похож на свинью в витрине с хрустальными стаканами! Твоя грациозность напоминает падающий из окна рояль!

— Да, что ты, в конце концов, от меня хочешь?!

— Я?! Прости, мой мальчик, это ты от меня хочешь! Я лишь пытаюсь выправить твою бездарность! Я пытаюсь научить тебя чему-то!

— Я и так умею уже больше, чем нужно!

— Ни черта ты не умеешь! — срываясь на крик, перебивал Чарли. — Ни кусочка этого черта не умеешь!

Энди стискивал зубы, сжимал кулаки и начинал сначала, а Браун поджимал губы, чтобы скрыть улыбку. Талантлив. До мозга костей талантлив. Пластичен. До скольжения шелковых нитей пластичен. Уперт. До упругости гранита уперт. Чарльз молчит, злит Энди, потому что только так, голой кожей сквозь летящие камни крепнет мастерство. И сцена, и шест слишком примитивны, и нужен ветер и льющийся свет, чтобы показать, как сияют бесконечные грани его таланта.

— Плохо, — рычит Браун. — Давай сначала. Ты зря платишь мне такие деньги, раз ничего не хочешь покупать.

— Иди к черту! — нападает парень. — Без тебя знаю, что плохо!

И он знает, потому что вновь возвращается и вновь начинает сначала. И так четыре часа. И так каждый день.

Бесконечные клиенты, лица которых Энди уже не запоминает. Бесконечная датура, вкус которой уже становится вкусом слюны. Бесконечная усталость. А еще… Дженни, Капли Дождя, перья, крылья… И опять бесконечная усталость. Толпа, сцена, музыка шест… и на последнем издыхании Дав, простыни… И бесконечная… бесконечная… бесконечная усталость.

Рой кажется далеким. Он затаился в глубине и просто там есть. Какой-то затвердевший комок, внутри которого соленая разъедающая боль. Она будет всегда, потому что сквозь нее — кровеносный поток…

— Так нельзя, — ворчит Капли Дождя. — Ты слабеешь с каждым днем.

— Где твой этот, как его там? Глядишь, он припоздает, и я сдохну раньше.

— Он разорвет тебя.

— Да, и хрен с ним. Ты, главное, не собирай. Пусть обожрется вдоволь. Не лишай старикашку праздника.

— Что ж. Только ты теперь не один, а там…

— А вот и не угадал! Не видать ему Роя, как волос на своей башке! Добудет мою жизнь — не беда, но Роя я ему не отдам! Давай, доставай волшебные травки! Ветер — так ветер! Ломать крылья — так с разлету!

Джек раскуривал сборы, и парень летал. Он был счастлив, потому что все оставалось внизу, а он уходил свободный и легкий. Он видел, как ветер ласкает пестрые перья, чувствовал, как вспухают вены с бурлящей кровью, слышал, как тело разрывает воздушные потоки. Он летал, и эти мгновения принадлежали лишь ему. Полноводно, до самых краев. Он вытягивал шею, ощущая, как из мельчайших бестелесных крупинок собирается крик. Высокий. Горделивый. Свободный. Капли Дождя отвечал ему, и Энди знал, понимал этот язык.

(1) Ярмарка тщеславия (англ).

(2) Понимаете? (исп).

(3) Дерьмо случается (англ).

(4) Вежливо можно перевести, как «отстань» (англ).

Часть 9. I WANNA TO KNOW.

3.9 I WANNA TO KNOW. (Я хочу знать)

Рой нена… недо… терпеть не мог женщин. Нет, он их, конечно, терпел, но с трудом. Терпение это со временем убедило его в том, что с ними изначально что-то не так. То ли мозг у них слишком маленький, то ли слишком жидкий, но то, что они делали, вызывало в нем, если так можно выразиться, недоумение. На самом деле, это было скорее презрение и отвращение, замешанные в неизвестных пропорциях. Вот и сейчас он стоял, окруженный толпой перевозбужденных женщин, отрезанный от всех остальных, и подписывал все, что ему подсовывали. Это были билеты, фотографии, книги, какие-то постеры… короче, всевозможные носители с изображением его самого, Энди, Сноу, Стива… по одному, по двое, кучами, толпами… Не то, чтобы Маккена не любил популярность, он не любил, когда популярность касается его физически. Рою всегда казалось, что дай чуть большую возможность толпе, и она раздерет его в клочья, потом растащит куски по закоулкам, развесит там в рамках по стенам и превратит в фетиши. Пределу фанатеющих женщин никогда не было предела. Это скорее был беспредел, облаченный в лживую, внешне полуспокойную форму. Маккена воспринимал происходящее вокруг, как процесс не лучшего брожения, сильно отдающий отрыжкой. Роящиеся кучки носились по фойе от персонажа к персонажу, словно это было последнее, о чем они только могут мечтать. Рою откровенно хотелось кофе, никотина, хотелось в туалет и, чтобы все оставили его в покое. Вообще, Маккена уже давно пришел к выводу, что женщины почему-то весьма трепетно относятся к геям, воспринимая их, как нечто уязвимо-экзотическое и, в связи с этим, непременно требующее их навязчивого присутствия. Джим тоже тонул в толпе, явно проявляя те же физиологические желания, что и он сам. Энди также страдал от своей популярности, посылая Рою длинные тоскливые взгляды, наполненные содержанием весьма далеким от тупой раздачи автографов. Изнурение почти достигало апогея, и Маккена уже подумывал над тем, как бы так-эдак раствориться в неизвестности.