Мир – Магия

В итоге, конечно, сломался. Просто физически не смог больше выносить такое давление, закрылся от себя, от него, перестал стараться… На этом наши попытки естественным образом медленно стали заходить в тупик. Годы трудов насмарку, жутко обидно. Правда, справедливости ради стоит отметить – мое противление было не единственной причиной неудачи. К тому времени мы оба четко понимали, что я достиг своего предела в магии. Мои природные таланты, даже усиленные колдовством, все равно оказались довольно посредственными для ланте верде, я с трудом осиливал новые заговоры, просто не способен был действовать быстрее, аккуратнее, не способен контролировать все с нужной скоростью, а магия вещей, провоцируя постоянные сдвиги, лишь добавляла сложностей. Я становился бесполезным, и он начал стремиться к тому, чтобы избавиться от меня. Ничего личного, никаких обид и угрызений совести… Единственное, что его заботило в этом моменте – собственная сохранность, и вот тут я начал паниковать. Мне не хотелось умирать, но я не знал, как дать ему гарантию того, что о нем никто не узнает, ведь я все-таки работал в Службе… Я ожидал от него удара в спину, когда сказал, что хочу уходить, ожидал, что он убьет меня ночью или что обратит против меня всех агентов (а это было совсем не сложно организовать, просто сигнал о нарушении ограничения печати или сработавшая метка, и я пропал с руками и ногами). Но он выбрал более изощренный и безопасный для себя способ. Он просто отпустил меня. Отпустил, вернув назад контроль печати. Я снова не мог колдовать, не мог перемещаться, не мог делать ничего мало-мальски магического. И он прекрасно знал, что я не выдержу, сорвусь, и тут уже Служба сделает за него всю грязную работу. И, конечно, он оказался абсолютно прав.

Я смог протянуть чуть больше двух недель. Жил сначала один, а потом, когда понял, что начинаю сходить с ума, перебрался к твоему деду. Ходил за ним как хвостик: на тренировки, в магазины, гулять с Ромой… Не знаю, как твоя бабушка вытерпела тогда. Но мне было плевать, я был готов на все, только чтобы не оставаться наедине со своими мыслями. Однако даже это не помогло. Я сломался на какой-то ерунде, а потом будто прорвало… Помню, Озмар стоит рядом, а за ним прячется испуганная, не понимающая ничего Рома. Твой дед закрывает ее хрупкую фигурку собственным телом, одновременно пытаясь как-то помочь мне, пытаясь достучаться до моего разума, сбить меня заклинаниями, окружить сферами… Не представляю, что бы было без него. Наверное, я точно кого-нибудь убил, покалечил кучу людей и в конце концов сам бы наложил на себя руки. Но все удивительным образом обошлось. Агенты, конечно, прибыли на место, скрутили меня, обездвижили, засунули в камеру. Было следствие, суд, несколько слушаний. Твой дед активно участвовал в процессе, защищал меня как мог. В итоге, видишь, оставили в живых (тут мой учитель оплошал), но лишили доступа к магии. Не скажу, что даже сейчас смирился с таким наказанием, однако, зато жив, здоров, занимаюсь с ребятами на поле, меня уважают и любят… – Джо усмехнулся, а потом вдруг помрачнел и добавил сухим, надрывным голосом. – Но я ничего не забыл, Руни. Все эти годы я думал о нем, – Джо опять кинул острый взгляд в сторону скрытого от них домика на скалистом выступе, – мне хотелось понять, почему он стал таким. Что заставляет его переступать через все возможные моральные человеческие нормы и жить дальше спокойно? И, мне кажется, я смог осознать мотивацию этого человека.

Он не плохой или хороший. Он не убийца. Он – маг в абсолютном, истинном смысле этого слова. Его целью и единственной ценностью является магия, ради нее он делает все: живет, дышит, предает, помогает, спасает.... Он говорил, что хотел одного: не дать миру умереть. Не дать умереть магии. Остальное – не важно, цена – не важна, люди – не важны. Даже его собственная жизнь ему не так важна, как его цель. Уж не знаю, почему он стал таким, но его страсть губит все, к чему он прикасается. Столько жизней ради магии. Тысячи лет ради нее. Вот так просто и сложно одновременно.

Джо внимательно посмотрел на Руни. Ее глаза ярким, ровным, глянцевым блеском переливались в свете медленно плавающих в воздухе огоньков. Во взгляде девочки читались интерес и внимание, некоторое любопытство, может быть узнавание, но не удивление.

«Значит, она уже сама все поняла, – одновременно с сожалением и облегчением отметил про себя Джо. – Да разве пришла ли бы она сюда в противном случае?! Наверное, нет. Значит она уже…»

– Ты знаешь, сколько лет стоит тут на вершине горы этот дом? – спросил Джо, после небольшой паузы.

Руни неопределенно покачала головой.

– А ты? – сказала она осторожно.

– О, да! – бледные губы старого тренера растянулись в странной, какой-то новой, мрачно-торжествующей улыбке, и он добавил. – Я потратил достаточно много сил, чтобы выяснить ответ. Дом очень-очень старый, милая. Кажется, его построили еще во времена Первого Парламента…

Во взгляде Руни промелькнуло понимание. Так, будто он прочитал ее мысли. Так, будто они были заговорщиками.