Мир – Магия

Старик вежливо улыбнулся, галантно присел на стул напротив и совершенно спокойно спросил, не скучно ли мне тут работать. Я ответил что-то очень размытое, представился, уточнил не нужна ли ему помощь. Оказалось, он не ошибся и действительно хотел поговорить именно со мной. Вот тебе на! Желал предложить стать его учеником. Не помню, что конкретно он говорил в ту нашу первую встречу, помню лишь то, что его слова удивительным образом задевали все самые больные точки: словно оголенным железом за пять минут он прошелся по только-только затянувшимся ранам, по обидам, по страхам, порокам, по тайным желаниям, мечтам. Это настолько выбило меня из привычной колеи, что я даже не догадался навести о нем справки, воспринял как само собой разумеющееся его появление в Службе, не стал сомневаться в источниках его информации. А зря. Ведь о нем никто, кроме меня не знал, и он не был ни неймарским магом, ни посланником Мары, ни агентом, ни консультантом, никем… Однако это я понял намного позже.

Он приходил несколько раз. Поначалу все время спрашивал, предлагал, разъяснял, что я теряю и что могу получить, какие условия. Я тянул с ответом. Потом он перестал вообще упоминать про ученичество, и мы просто разговаривали, пробовали новые заклинания, посещали разные места. Он легко справлялся с ограничениями печати, позволяя мне увидеть то, что я никогда и не мечтал посмотреть. Я чувствовал себя свободным, почти всемогущим рядом с ним, чувствовал свою значимость, силу, забытую радость от магии, от открытий, от жизни и мира вокруг. Это было удивительно, настолько притягательно, что однажды я сам аккуратно попросился остаться с ним. Моя работа в Службе давно ушла на второй план, но он настоял, чтобы я все-таки продолжал делать хоть что-то, создавать видимость, приходить каждый день, перепечатывать отчет за отчетом, высиживать срок словно во сне. Я перестал общаться с друзьями и коллегами, стал нелюдимым, скрытным, подозрительным, забросил тренировки с Озмаром. Моя жизнь сосредоточилась целиком на магии и на наших с ним занятиях.

Первое время прогресс был колоссальным. Я изучал все с удивительной скоростью, проглатывая знания огромными глотками, будто умирающий от жажды человек. Затем темп замедлился. Я дошел до сложных заклинаний, на которые в лоб не хватало умения, мое терпение трещало по швам, я нервничал и не мог сосредоточится на деле. Он выжидал, наблюдал, а когда я уже начинал сходить с ума, помогал, преподнося это словно подачку. И от этого я распалялся еще больше. Однажды закатил скандал, пригрозил бросить и уйти. Он только посмеялся. Я разошелся до того, что вызвал его на поединок. К тому моменту в коллекции моих умений уже было достаточно сильной магии, способной справиться с его артефактами, чтобы такая безумная мысль пришла в голову. В итоге он сначала по-обычному высмеял меня, а потом с предельно ледяной вежливостью отказался, добавив, делая очередное снисхождение, что у ситуации есть куда более рациональный и продуктивный выход. «Раз уж ты готов…». Браза! Было жутко обидно, больно и мерзко. Но зато после этого наши отношения совершенно изменились.

Джо сделал паузу и отвел взгляд от лица Руни. А та продолжала с любопытством наблюдать за старым тренером. Теперь, в свете магических огоньков и пока вокруг еще витали отзвуки его истории, дедушкин друг выглядел куда менее легкомысленным, добродушным, простым и веселым, чем она привыкла, теперь Джо скорее напоминал ей матерого, опытного мага из книг по истории. И как она раньше не замечала этих глубоких морщин на его высоком лбу, нервную остроту, болезненно-задумчивую глубину серых мутноватых глаз, отпечатки тяжелых воспоминаний и оставленных в прошлом страданий? Неужели Джо, и правда, всегда был настолько невыносимо одинок, пряча свои секреты в недоступных глубинах, или кто-то еще знает его тайну?

Тем временем Джо выдохнул и продолжил.

– И так, после «поединка» наши отношения с учителем изменились. Он допустил меня к редкой, сложной магии под собственным чутким руководством, а в ответ я согласился помогать ему в поиске новых заклинаний в магии вещей. Мой наставник оказался гениальным ловцом, самым талантливым и способным из всех, про которых я когда-либо слышал и которых встречал. Наблюдать за его работой было истинным наслаждением, настолько четко и продумано совершал он каждое свое движение. Это завораживало. Я смотрел и учился, учился, пробовал, запоминал… Одновременно закрывал глаза на его странности, старался не задумываться о том, какой ценой он сам получил свои знания, отметал все тревожные звоночки совести, мысли о собственном будущем. Существовал одним днем: от рассвета до заката, от занятия до занятия. Потому что прекрасно понимал, стоит мне перестать контролировать сознание, и я сойду с ума от того, что происходит в моей жизни. Так, постепенно шаг за шагом я все глубже и глубже скатывался в самоотчужденность: стирая, выталкивая один моральный принцип за другим, одну навязчивую, тревожную, ужасающую мысль, за другой, не осознавая, что этим копаю себе могилу.