Мир Мэроу

Из-за закрытой двери в конце коридора послышались мужские голоса. Дверь открылась, и я отступила на шаг от обманчивого выхода из камеры. В широкий коридор вошел треклятый принц и его верный маг, тот, что следил за мной на приеме. При виде меня маг закатил глаза. Закатывай-закатывай, когда-нибудь я тебе их выколю. Не знаю почему, но у нас с этим магом неприязнь. Обоюдная и достаточно сильная.

Золотые глаза принца пробежались по нашим лицам, и, слава Матери, он не остановил взгляд на мне. С невозмутимым выражением лица равк подошел к королеве:

– Здравствуй, Гвиана.

Королева слегка склонила голову и тихо произнесла:

– Бастиан.

– Я к тебе с дурными вестями.

– Слушаю, – ответила королева, вздернув подбородок вверх.

– Завтра тебе отрубят голову.

Вот гадство! Все же нам несдобровать. Если уж король решил лишить жизни свою супругу, то обо мне и говорить нечего.

– Так пожелал мой дорогой супруг? – спросила королева с печальной улыбкой.

– Да, – ответил равк.

– Он увидит это?

– Ты же знаешь, что да.

Королева молча кивнула принцу, отвернулась и медленно подошла к дальней стене. Она не плакала и не молила о пощаде. А у изнеженной леди есть стержень. Не ожидала.

Королева снова обернулась к равку и быстро сказала:

– Это должно быть пышно. Не так, как это происходит постоянно. Я должна быть казнена на площади, и пусть все равки соберутся там. И цветы. Должно быть много цветов, а еще музыканты. Найди лучших. Все должно выглядеть по… по-королевски. Так, как я того достойна.

– Я все сделаю, – сказал равк.

– Удиви меня напоследок размахом и пышностью моей казни.

Королева подошла вплотную к равку, но не стала касаться невидимой двери и, смотря ему в глаза, тихо произнесла:

– Ты мне должен. Когда-то я отдала тебе одну из самых сильных и редких вещей нашего мира, теперь жду ответную услугу.

– Как скажешь.

Королева ушла вглубь камеры, а принц прошел мимо моей и остановился напротив Эмета. По лицу равка было заметно – он ликует. Принц разглядывал охотника с видимым превосходством. Эмет поднялся на ноги и сжал пальцы в кулаки.

– Ай-яй-яй. Как неосторожно с твоей стороны обжигаться о магию.

Эмет пропустил мимо ушей реплику равка и холодно спросил:

– Где мой сын?

Я почувствовала, как сердце охотника сжалось, когда он произнес последнее слово. И мне от этого стало поганей в два раза. Несмотря на то что Эмет бо́льшую часть жизни Аргоса не подозревал о его существовании, он испытывает к нему… любовь. Мальчику повезло. Столь теплые чувства в нашем мире редкость.

– В надежном месте, – с ухмылкой ответил равк.

– Отпусти его.

– За кого ты меня держишь? Я не пленяю маленьких мальчиков. – Принц бросил на меня короткий взгляд и добавил: – Меня куда больше интересуют взрослые девочки.

С каждым его словом я внутренне закипала. Меня вновь переполняли чувства, но в этот раз они были схожи – злость. Я ощущала недовольство охотника, слова равка задели не только меня.

– После казни Ее Величества я освобожу твоего сына. Но ты остаешься здесь.

Почему Эмет должен оставаться в темнице? Он ведь ничего плохого не совершил.

Охотник посмотрел на меня и сказал:

– Уведи его к моей матери.

Не успев ничего ответить, я заметила равка, что стоял у моей камеры. Два медленных шага, и вот он уже перед дверным проемом. Его взгляд обжигал и замораживал одновременно.

– Не может быть, – прошептал он.

Не отрывая от меня сомневающегося взгляда, равк прошел сквозь невидимый магический барьер и подошел ближе. Подняв правую руку, он положил мне ее на шею. Я окаменела. И это не из-за магии, принуждения не было. Одновременно я чувствовала недовольство, даже злость Эмета, и что-то странное… напоминающее стеснение. О, Матерь! Что за глупости!

– Отвратительно, – продолжил равк шепотом, наклонив голову набок и втянув носом воздух. Он меня нюхает? – Ты испортила свой запах.

В этот момент я отступила назад и убрала руки за спину. А принц стоял на том же месте и с прищуром смотрел то на меня, то на Эмета. Наконец он вновь нацепил привычную маску надменности и произнес:

– Так ты тогда не солгал мне? Она и вправду была твоей нареченной?

Ему никто не ответил, и он, хмыкнув, пристально посмотрел на меня:

– Не самый удачный выбор.

Подняв подбородок выше, я все же ответила:

– А мне нравится.

Стоило сказать эти слова, как я почувствовала тепло, разливающееся внутри меня. Эмет воспринял их за правду, как и равк. Однако дело в том, что только одному из них я хотела нанести урон. Хотела, чтобы ему стало так же больно, как было мне в этом треклятом подвале. И я добилась своего, равку явно это не понравилось.

– Ты будешь всю жизнь связана с тем, кто останется гнить в темнице равков.

Эмет подошел вплотную к невидимой преграде и спросил:

– Что ты сделаешь с моей супругой?

От этих слов равк поморщился, словно съел что-то кислое.

– Это даже звучит отвратительно, – произнес он.

В темнице повисла тишина. Королева удивила меня своим молчанием. Охотник же ходил из стороны в сторону, как лев, запертый в клетке. Он злился и переживал за меня. Я ощутила весь спектр его эмоций.