Мир на костях и пепле (СИ)

— Много же тебе времени потребовалось, чтобы понять, да, солнышко? — вздыхает он, покачивая головой, и я делаю вид, что совсем не поняла, о чем вопрос, хотя сама мгновенно краснею.

И в итоге мы приходим к компромиссу, который более-менее устраивает нас обоих: ментор не вставляет палки в колеса, а я не лезу на рожон и всегда помню про возможную опасность.

Хеймитч провожает меня до порога уже глубоко за полночь, потирая покрасневшие глаза, и я хочу его обнять, но боюсь разреветься, поэтому просто легко сжимаю плечо, прежде чем уйти. А во сне мне приходится увидеть целую тысячу раз, как их с Питом тела пронзают стрелы, мечи и когти переродков, прежде чем проснуться от телефонного звонка.

— Это я, — говорит уже знакомое приветствие мой сосед, возвращая меня в реальный мир. — Ты так кричала, что я даже проснулся.

— Прости, — поджимаю губы, борясь с необоснованным внутренним укором, ведь, по сути, я с этим ничего не могла сделать, так что и винить себя не в чем.

— Ничего страшного, но ты так долго не брала трубку, что я уже подумал, что придется прийти и разбудить тебя.

— Ну, если что, дверь была открыта, — говорю я, мысленно делая пометку больше никогда не торопиться к телефону.

Пит в ответ выдает только: «Угу», но отчего-то мне кажется, что при этом он улыбается, и после короткого разговора мне удается поспать урывками до самого утра. А во время завтрака Хеймитч сообщает, что до осени должен утеплить птичник и договорился с соседом о помощи, так что не сможет присоединиться к нам в пекарне в ближайшие дни, и я еле сдерживаюсь, чтобы заговорщически не стрельнуть в его сторону глазами.

Вдвоем работать здорово: Пит много болтает и шутит, а я могу без зазрения совести разглядывать его практически все время, не боясь быть на этом пойманной кем-то другим. И оторваться становится только сложнее с каждой минутой.

— Тут будет здорово, — говорю я, оценивая проделанную за день работу. — От покупателей отбоя не будет.

И Пит так искренне улыбается в ответ, что я буквально зависаю на несколько секунд, поглощенная светлой синевой его глаз. Он настолько красив, насколько вообще это возможно или даже немного сильнее, что вообще-то уже даже нечестно с его стороны. Задаюсь вопросом, считала ли я так раньше до Восстания или хотя бы до Игр, но тогда в моё понимание мира вообще не входило разглядывание парней, поэтому ничего подобного на ум не приходит.

В таком режиме мы работаем с утра до вечера каждый день: иногда только вдвоем, иногда вместе с Хеймитчем, и хоть пекарня очень быстро преображается, что очень радует, мы настолько выматываемся, что буквально начинаем спотыкаться на ровном месте. Сначала Пит прибивает себе молотком палец, а потом я режусь об металлический край разобранной столешницы в тот же день, так что завтра решено устроить выходной. И, наверное, день в одиночестве расстроил бы меня, если бы не жуткая усталость.

Ну и если бы не тот факт, что после завтрака и возни с клумбами Пит совершенно неожиданно остается у меня, предлагая посмотреть телевизор или почитать. Пощелкав несколько каналов, мы решаем все же остановиться на втором варианте.

Пит читает вслух новую книгу, которую получил на этой неделе, с ногами усевшись в кресле, а я сижу напротив и, честное слово, стараюсь вникать в смысл слов. Он читает очень хорошо: с выражением и почти не запинается, облизывая палец, когда переворачивает страницу, и я больше слежу за движением его руки, чем за сюжетом, в результате чего вскоре засыпаю. А когда открываю глаза, солнце уже не светит так ярко, а Пит прочел больше половины книги без меня.

— Сколько я спала? — потягиваюсь, пытаясь разлепить глаза и понять, в каком вообще виде находятся мои волосы и я в целом.

— Часа четыре или немного дольше. Я не стал будить, ты выглядела очень спокойной.

Киваю, отчего-то заливаясь румянцем при мысли, что Пит смотрел, как я сплю. Остается только надеяться, что я не храпела и не пускала слюни, но сдается мне, это все равно было бы не самым худшим зрелищем в его жизни. В итоге мы перемещаемся на крыльцо, прихватив с собой лимонад, и просто молчим, прислонившись спиной к перилам и поджав коленки так, чтобы между нашими ступнями оставалось немного пространства.

— Расскажешь, что я пропустила в книге? — спрашиваю я, и Пит смеется.

— Ты заснула через тридцать страниц от начала, Китнисс. Если хочешь, могу оставить ее тебе, у меня есть еще.

— Мне больше нравится слушать. Ты очень интересно читаешь, — признаюсь я, отмечая довольную ухмылку Пита.

— Видимо, не очень-то интересно, — хмыкает он, немного наклонив голову. — Но я могу попробовать еще раз, если обещаешь не отрубиться через десять минут.

И я обещаю, только чтобы Пит остался после ужина, но все равно засыпаю практически мгновенно, и просыпаюсь от того, что он легко дотрагивается до моего плеча и предлагает помочь дойти до кровати, чтобы снова не спать на узком диване. Сквозь дремоту мне кажется, что он останется, но это не так, потому что, как только я удобно укладываюсь, уткнувшись носом в подушку, входная дверь тихонько хлопает, а я разочарованно вздыхаю.