Мир на костях и пепле (СИ)

— Да, всего слишком много, — подхватываю я. — Мы с Питом… Ну, вроде как, мы… Не знаю, Энни. В один момент все настолько хорошо, что даже не верится, а через секунду мне кажется, что лучше бы ничего и не было. Я не понимаю, как поступать правильно, чтобы хотя бы не делать хуже, и поэтому чувствую себя как на минном поле. Буквально любой шаг может все уничтожить, но и на месте стоять уже не получается.

— Китнисс, ну почему вы всегда все так усложняете? — сетует Энни. — Никто заранее не знает, что вообще значит это «правильно», когда дело касается двух людей и отношений между ними. Только вы сами определяете это, поэтому ошибаться нормально, — ее тон снисходительный, будто нужно объяснить простые истины ребенку. — И чем быстрее вы оба это поймете, тем будет лучше. Хватит уже истязать себя за каждую неудачу, милая.

— Дело даже не в ошибках, которые мы совершаем сейчас, а в нашем прошлом. Он хочет все знать, Энни, — говорю я, зажмурив глаза, потому что испытываю от этого почти физическую боль. — И это наверняка все разрушит.

— Почему ты считаешь, что ваше прошлое может что-то разрушить?

— Потому что это ужасно, — выдыхаю я. — Пит был влюблен, а мы с Хеймитчем просто использовали это, чтобы выстроить стратегию выживания. И ему пришлось вписаться в эту историю, чтобы сохранить жизнь нам и нашим близким, но это вовсе не значит, что каждое интервью и все эти поцелуи, и речи на камеру не ранили его. А потом… Потом все изменилось, да, но Пит уже был слишком разрушен произошедшим, чтобы поверить. И это может случиться снова, чего я больше всего и боюсь.

— Милая, — нежно произносит она. — Именно благодаря такому прошлому вы обрели то, что имеете сейчас. Ты должна понимать, что многие вещи остались навсегда позади лишь в воспоминаниях. И Пит тоже должен это понимать. Я почти уверена, что он понимает.

— А если нет?

Она снова глубоко вздыхает.

— Тогда я позвоню ему и вставлю мозги на место, — у меня вырывается тихий смешок и что-то похожее на «ладно». — Я серьезно, Китнисс. Давно пора выложить все карты на стол, а потом решить, что с этим всем делать, иначе вы сведете друг друга с ума.

Приходится согласиться, потому что Энни, конечно же, во многом права, хоть и поверить в это сложно. После разговора я еще долго стою с трубкой в руках, пытаясь внушить себе, что все именно так, как она говорит. Что мы не безнадежны и должны продолжать пытаться.

Но все это так чертовски сложно.

И с приходом Хеймитча легче не становится. Он почти с порога начинает смотреть на меня с подозрительным прищуром, не отрывая взгляда, даже когда присаживается за стол и наливает себе в кружку кофе. Почему-то самым разумным решением мне кажется сесть напротив и уставиться в ответ, как я и поступаю.

— Итак, — начинает ментор, сделав несколько глубоких глотков из своей чашки. — По твоему виду могу предположить, что ночка была бессонной. И в связи с этим у меня есть несколько вариантов.

— Хеймитч… — перебиваю его, закатывая глаза.

— Я не договорил, — продолжает он. — Мне потребовался один взгляд на твое многострадальное лицо, чтобы это количество вариантов сократить. И теперь у меня есть лишь один вопрос: увидим ли мы вообще сегодня Пита, раз вы умудрились снова разругаться?

Его голос звучит так, будто он чертовски устал от происходящего и ни капли не удивлен, что, если честно, бесит.

— Сам скажи, раз читаешь нас, как раскрытую книгу.

— О, солнышко, боюсь, что такие нелогичные сюжетные повороты даже мне не предугадать. Так что случилось на этот раз?

— Мы не ругались, — начинаю объясняться то ли из-за его пристального взгляда, то ли из-за желания доказать, что он не прав. — Просто… произошли разногласия. Но все в порядке. Мы сами разберемся.

— Да? — Хеймитч наигранно поднимает бровь и наклоняет голову. — Тогда ждем Пита и идем в пекарню как обычно?

Если честно, я понятия не имею, в каком состоянии сейчас Пит, и захочет ли он видеть меня сегодня, поэтому просто молчу вместо ответа, и через какое-то время ментор многозначительно вздыхает, резко опуская кружку на стол. Вздрагиваю и поднимаю на него глаза, встречаясь с тем, что никак не ожидаю увидеть.

Налет самоуверенности и острого сарказма на его лице сменяется простым человеческим волнением и… чем-то, что я не могу понять наверняка, но уже много раз замечала раньше. Кажется, так выглядит желание помочь и одновременный страх из-за возможной неудачи.

— Мы должны быть одной командой, Китнисс, — говорит он, не отводя глаз. — Вы должны доверять мне, а я вам. Иначе ничего не выйдет.

И я знаю, что он прав.

Знаю, что, благодаря своему таланту замечать детали, систематизировать и превращать все действия в четкие планы, Хеймитч способен не только вытащить своих трибутов из безнадежной ситуации, но и совершить тысячи других невероятных вещей. Например, вернуть Пита, как он уже сделал это всего полгода назад. Именно поэтому, стиснув зубы, я начинаю говорить.

— Он хочет, чтобы я рассказала ему про Игры… ну, знаешь, про нас с ним на Играх и, наверное, после.