Мир нарциссической жертвы. Отношения в контексте современного невроза

Лида говорит о своей неуспешности в школе, демонстрируя при этом в остальных областях своей жизни практичный ум и высокую эрудицию. Я удивлена: неуспешный ребенок и интересная женщина не очень сочетаются друг с другом. Она рассказывает, как плохо сосредотачивалась и не запоминала материал, как большую часть своего детства провела в каком-то полусонном состоянии, которое постепенно прошло, после того как она завязала с художественной гимнастикой, где подавала большие надежды. Жесткий, трудный, нарциссичный вид спорта и жестокий тренер не только не давали ей достаточно времени, для того чтобы заниматься учебой, но и привели к диссоциации – чтобы выдерживать тренировки, Лида должна была отстраниться от реальности, сделать ее размытой и не такой болезненной. Эта же размытость сохранялась и в школе, где девочку считали сонной и туповатой. Без спорта и учебы Лида может быть самой собой – активной и предприимчивой женщиной – до тех пор, пока от нее снова не требуется сесть за книги. Тогда она опять «засыпает» и испытывает трудности с плывущим сознанием.

Такие же трудности дереализации, то есть состояния несосредоточенного внимания и полутранса, испытывает Денис в своих попытках улучшить свою жизнь и стать более активным. Это его способ избегать реальности, которая ощущается им как непереносимая. Денис впал в полутранс в период ожесточенных ссор родителей и с тех пор оттуда не вышел. Он рассказывает, что временами это состояние ослабевает, а временами становится сильнее: например, в армии оно практически не проходило, потом несколько лет он жил почти полноценно, а потом случился развод и разлука с детьми – и транс снова вернулся. Его психика работает профилактически: сейчас, когда ничего ужасного в реальности не происходит, он все же не может ясно воспринимать действительность и на любую трудность реагирует таким специфическим полусном.

Отвергнутые части

В диссоциированных частях заключаются важные для повседневной жизни личности инструменты. Тот, кто не переживал травмы и сохранил цельность личности, может пользоваться любыми личностными инструментами в любой момент времени. Это напоминает большой рабочий стол, на котором все инструменты лежат в зоне видимости и каждый готов к работе: любое чувство, любое умение может быть использовано тогда, когда необходимо. Диссоциативная личность так жить не может: часть из необходимого ей нужно искать в темных ящиках, что-то заперто, а что-то утеряно вовсе. В разных состояниях травматику доступен ограниченный набор этих инструментов, причем когда он пользуется одним – он не может пользоваться другим, поскольку взаимодействия между диссоциированными частями нет.