Мир нарциссической жертвы. Отношения в контексте современного невроза

Самый простой вариант диссоциации – это одна часть, которая содержит не затронутые травмой воспоминания и чувства (она называется «внешне нормальная личность»), и одна часть, в которую заключены шоковые травматические переживания («аффектированная личность»). Аффектированных личностей может быть несколько, и каждая может включать набор чувств и навыков. Травматиком это ощущается как нецельность, странность своей натуры, которая в разные моменты может демонстрировать совершенно разные реакции и способы взаимодействия с миром.

Настя склонна впадать в особые состояния, каждое из которых может быть довольно устойчивым и трудно корректируется. И в жизни, и внутри наших терапевтических отношений эти состояния одинаковые: у Насти есть агрессивная часть, испуганная часть, часть, которая переживает глубокое отчаяние, и часть, которая чувствует тяжелую тревогу. Все это – диссоциированные части личности, аффекты, которые она заработала сначала в сложных отношениях с отцом, а потом в сложных отношениях с нарциссическим мужем. Внешне нормальная часть Насти, с помощью которой она в основном взаимодействует с миром, выглядит подавленной и малоэнергичной. В каждом ее аффекте энергии много, но в «нормальном» состоянии у Насти нет к ней доступа.

В терапии это выглядит так: начиная отношения со мной с контакта и с теплых чувств, рассказывая о том, как прошла ее неделя, Настя внезапно может разозлиться и остаться в этой злости до конца встречи, да и после встречи выражать ее в нашей переписке. Объектом злости могут быть рабочие, которые ее подвели, подруга, которая не перезвонила. Злость проявляется как разрушительный аффект – и Настя в нем сильна и неуязвима, но и не способна к эмпатии или к тому, чтобы проанализировать последствия своей злости и отрегулировать ее. Эмпатия ей доступна в другой части, в депрессивной, которая также возникает внезапно: в такие периоды времени Настя не способна защищать себя, поскольку злость ей недоступна, но способна переживать свои потери и сочувственно относиться к другим. В тревоге она может заботиться о среде и о близких, но не может дистанцироваться от причиняющих ей боль людей и событий. В страхе она отлично дистанцируется, но не способна ко всему остальному. Настя проживает эти чувства как бы по очереди, и со мной, и вне наших встреч, и в результате она то разрушает себя и отношения в приступах гнева и страха, то налаживает их в тревоге и депрессии. Когда Настя попадает в одну из своих диссоциированных частей – она испытывает шоковые, слишком сильные эмоции, для того чтобы понимать, что эти чувства пройдут и она должна позаботиться о себе, чтобы не остаться на выходе либо с разрушенной средой, либо с разрушенной собой.