Мир нарциссической жертвы. Отношения в контексте современного невроза

Я предлагаю Полине процесс, что тоже для нее является чем-то новым. «Давай побудем вместе, – говорю я, – и посмотрим, что между нами будет происходить. Давай ты попробуешь построить со мной такие отношения, в которых будет и близость, и свобода, в которых ты сможешь быть самой собой». Полина готова пойти на это, но нуждается в инструкциях. «А как? – спрашивает она. – Что именно мне делать? Что именно в терапии будет происходить?» – «Понятия не имею», – отвечаю я.

Это тот момент, когда я должна отойти на второй план и дать больше пространства личности Полины, ее чувствам и потребностям, и это тот момент, который Полину очень тревожит и как будто лишает ее почвы под ногами. Она сталкивается с тем, что не выдерживает хаоса, что не умеет слушать себя, не умеет просить или проявлять чувства прямо. Постепенно она пробует проявлять то и это, начиная с малого, пробует говорить о своих страхах (в основном страхе отвержения), пробует увидеть, правда ли я ее отвергаю или это ей кажется. Полина склонна много фантазировать на этом этапе: если раньше она просто отстранялась и не интересовалась мной, то теперь она сверхчувствительна и может молча трактовать поднятие брови или чуть более короткий визуальный контакт, когда она приходит на встречу. Она учится спрашивать и прояснять, вместо того чтобы фантазировать. И она учится переносить честные ответы на свои вопросы.

Это тоже непросто: сначала Полина задает вопросы для того, чтобы услышать устраивающий ее ответ, и ни для чего другого. Например, она спрашивает меня о том, нравится ли мне ее новое платье (нравится), не использовала ли она все мои салфетки (не использовала), сталкиваются ли с похожими трудностями другие мои клиенты (сталкиваются). Потом приходит очередь вопросов посложнее: что я думаю о ее бывшем муже? какой у самой Полины прогресс? что я могу сказать о переписке, которую она хочет мне показать?

Это время работы с мазохизмом и нарциссизмом, когда Полина учится быть прямее, работает со своими интроекциями, осознает свои мазохистические и нарциссические требования, обращенные к другим и ко мне. Эта работа проходит так, как описано в предыдущих главах, и постепенно она все больше выдерживает живую меня и живую себя. Наши отношения становятся ближе и живее. Полина наконец начинает спрашивать меня обо мне: а кто я и как я живу, что я чувствую? понравилась ли мне последняя встреча?