Мир охоты и крови (СИ)

Николас, в совершенстве владеющий Движением, без остановки перебрасывал себя из одного места в другое и пытался добраться до тёмных созданий.

— Не стрелять! — крикнул Энцелад, махнув рукой.

Последняя стрела, пущенная Дионой, едва не задела Николасу руку. На высоте, на которую успели подняться демоницы, все трое казались лишь точками, но Энцеладу показалось, будто Николас испуганно отпрянул и исчез, после чего появился справа от Нуаталь. Его магия, напоминающая свет, атаковывала демониц со всех сторон, рвала крылья Нуаталь быстро и беспощадно. Её яростный крик, полный боли и злости, словно прогремел на всю местность. Нуаталь выпустила демоницу из рук, и та начала падать, рыча так же громко.

Николас, швырнув в Нуаталь сгусток магии, перебросил себя поближе к падающей демонице и почти схватил её, но она перехватила его руку и впилась в предплечье острыми зубами. Николас истошно закричал и забился. Диона подняла лук, но Энцелад остановил её — сальватор и демоница боролись друг с другом так остервенело, что Диона вполне могла попасть в Николаса, а не в его соперницу. Зато Диона вполне могла попасть в Нуаталь, сложившую крылья и ринувшуюся вниз.

Стрела почти пробила ей левое крыло, но Нуаталь вновь уклонилась. Частички хаоса, издалека напоминавшие чёрный песок, кружили вокруг неё, отбрасывая каждую стрелу как можно дальше. Энцелад был уверен, что, не будь демоницы, ради которой Нуаталь явилась сюда, она бы швырнула все стрелы в Николаса.

Энцелад не был склонен к излишним переживаниям, но смотреть, как Николас изо всех сил борется с демоницей и пытается использовать магию, подавляемую хаосом, было крайне сложно.

Нуаталь наконец добралась до сальватора с демоницей и, вцепившись к Николаса, со всей силы рванула назад. В воздухе брызнула кровь, кто-то из эльфов испуганно вскрикнул. Нуаталь схватила демоницу и, послав в Николаса волну хаоса, стала подниматься значительно быстрее, чем до этого.

А Николас падал. Энцелад видел редко вспыхивающую магию и не понимал, почему сальватор просто не перенесёт себя, как делал это всегда.

— Не может, — пробормотала Айше, оказавшаяся совсем рядом и будто прочитавшая его мысли. — Это была Тхай, и она всегда умела подавить чужую магию.

Стрелы продолжали лететь в удаляющихся Нуаталь и Тхай, бросивших всех остальных демонов, уже давно убитых другими рыцарями за считанные мгновения. Расстояние до воды стремительно сокращалось, и в один момент Николас, барахтающийся в воздухе, кое-как сумел перенести себя значительно ниже. Не на пляж, откуда он прыгнул за демоницами, а в воздух в десяти метрах над водой, в которую тут же рухнул.

Энцелад видел стремительно распространяющееся кровавое пятно и стрелы, продолжавшие лететь в демониц, Одна из них, кажется, всё-таки пробила ногу Нуаталь. Энцеладу было плевать.

Он бросил меч и ринулся в воду, надеясь, что Николас сумеет продержаться хотя бы несколько секунд.

***

Марселин пыталась тактично выпроводить Эйса, но он остался, скорее требуя, чем жалостливо прося, чтобы она позволила ему наблюдать за настоящей работой целительницы. Использовать Николаса как пример очень не хотелось, но счёт шёл на минуты, и потому Марселин не стала дальше спорить. Шерая помогала ей, когда нужно, но большую часть времени не лезла под руку и просто ждала, когда Марселин скажет, что жизни Николаса ничего не угрожает; тогда как Эйс, кажется, внимательно следил за каждым её действием.

На самом деле с Николасом ничего катастрофичного не произошло. Две демоницы, Тхай и Нуаталь, сильно ранили его, Тхай даже сумела на время заблокировать потоки магии, текущие в организме сальватора, но Марселин в течение нескольких часов старательно восстанавливала их и с уверенностью могла сказать, что теперь он в порядке. Ему нужен был только хороший сон и отсутствие каких-либо волнений. Сальваторы были крепче простых смертных, но Николас всё же ещё ребёнок, и полноценное восстановление под присмотром опытной целительницы ему не повредит.

Эйс за всё это время не произнёс ни слова. Шерая, убедившись, что жизнь Николаса вне опасности, ушла отчитаться перед Гилбертом, и Эйс словно воспринял её уход как сигнал к действиям. Он задавал один вопрос за другим, проглатывал каждый, даже самый сухой и короткий ответ, и даже выдвигал свои предположения. Он был любопытным и внимательным настолько, что Марселин совсем не раздражалась из-за его настойчивости.

Он напоминал её в то время, когда она обучалась магии, и эта ассоциация была куда больнее всего, с чем Марселин сталкивалась в последнее время.