Мир охоты и крови (СИ)

Обучать Эйса магии и следить за состоянием Стефана одновременно оказалось легче, чем Марселин предполагала. Оно и понятно: состояние Стефана не изменялось, единственное, за чем Марселин могла следить, так это за его комнатой, в которой она практически поселилась. Каждый раз на его старом секретере появлялись горы чашек из-под кофе, коробки из-под пирожных или грязные тарелки, которые Марселин забывала уносить. В комнату Стефана она никого не пускала, предпочитая самой наводить порядок в каждом уголке. Она разве что не спала здесь же: иногда за секретером, иногда в кресле, иногда даже на полу. Один раз она уснула, уткнувшись лбом в руку Стефана, и чувствовала себя виноватой, поняв это сразу же после того, как проснулась.

Вела себя, как идиотка, но ничего не могла с собой поделать.

Занятия с Эйсом ненадолго отвлекали её и даже напоминали, что жизнь не стоит на месте. Сегодняшний инцидент с Нуаталь и Тхай лишний раз доказал, что жизнь может и оборваться, пока она безвылазно сидит рядом со Стефаном и тешит себя мыслью о том, что он вот-вот проснётся.

Он не просыпался, отчаяние Марселин нарастало, но Эйс постепенно развеивал его, даже не прикладывая усилий. Он всё ещё тренировался с рыцарями и жаловался на них, — будто это было частью ритуала, совершаемого каждый день, — уделял время занятиям с Марселин и читал магические книги, которые Пайпер утащила к себе в комнату. Марселин спрашивала, почему Эйс не перенесёт их к себе, на что он говорил:

— Я хочу, чтобы они остались здесь. Когда Пайпер вернётся, она поймёт, что никто, кроме меня, её вещи не трогал.

Эйс также сам наводил порядок, устраиваемый драу, протирал пыль и никому, кроме Кита и Джонатана, не позволял заходить внутрь. Посмотришь со стороны — так точная копия всех действий Марселин, будто воспроизведённых исключительно для того, чтобы показать ей, какая она странная и глупая. Но она не могла осуждать Эйса за его решения, и потому осуждала себя.

Это она не успела найти способ спасти Стефана, пока Пайпер была рядом. Она согласилась помочь ей встретиться с господином Илиром, и в результате Пайпер просто исчезла. Марселин взяла на себя заботу о новом маге, но уделяла ему не так много времени, как могла бы, если бы была более уверенной и решительной.

Они с Эйсом двигались достаточно медленно, однако он не возражал. Говорил, что лучше изучить каждый аспект максимально тщательно и уже после переходить к следующему. Целительство было той самой гранью, которая привлекала его меньше всего, — в отличие от созидания, которым его одарила Геирисандра, — но Эйс не жаловался и даже проявлял инициативу.

Он напоминал ей не только саму себя, но и Рафаэля. Карлос был чуть более взрослым и серьёзным, но Рафаэль… Он был ребёнком и навсегда остался таким в памяти Марселин.

Меньше, чем через месяц, у Рафаэля будет день рождения. Марселин каждый год праздновала дни рождения своих братьев и все силы отдавала приготовлению блюд, которые они любили. У Рафаэля это был калатравский хлеб, как и у неё. Он был без ума от карамели.

Она не представляла, сможет ли в этот день вообще подняться с кровати.

Но должна будет. Даже если Рафаэль давно мёртв, Стефан не просыпается, а Пайпер неизвестно где, оставался Эйс — он нуждался в наставнице, и Марселин, прикипевшая к нему за это время, ни за что не смогла бы отказать ему в очередном занятии. Чтение магических книг и трактатов и изучение сигридского языка — это, конечно, хорошо, но без настоящей практики не обойтись. Шерая, разумеется, помогала, но лишь в моменты, когда не требовались её присутствие где-либо или тщательный контроль. Шерая была магом, ответственным за поиски Первой, следила за соблюдением клятвы на крови, данной Гилбертом и Твайлой, и успевала появляться едва не у каждой новой бреши.

Жаль, что в этот раз Николасу не повезло.

Будучи ответственной целительницей, — которую при этом разрывало из-за желания проверить состояние Стефана, — Марселин осталась в комнате Николаса. Эйс ушёл сразу же после того, как получил ответы на все свои вопросы, и наверняка отправился терроризировать Эрнандесов и Артура. Или просто искать укромный уголок, где можно спрятаться от них и нагрузок, которые, впрочем, вполне осиливал с учётом поселившейся в нём магии. Марселин не особо интересовалось прогрессом Эйса, но он рассказывал, и она слушала, стараясь быть максимально вежливой. Эйс не виноват, что ему нужно кому-то выплескивать свои мысли, как и Джонатан не был виноват в объёме работы, из-за которой всё реже появлялся в особняке. Едва только Кит вернулся, Джонатан стал заваливать его поисками — то ли месть, то ли просто попытка всегда держат его в поле зрения и быть уверенным, что Кит опять не влезет в какое-нибудь опасное дело. Хватало и того, что его рвение к убийству Твайлы, о котором Марселин слышала от Николаса, постепенно сходило на нет. Джонатана это либо пугало, либо, наоборот, радовало.