Мир охоты и крови (СИ)

Марселин сморгнула слёзы и тряхнула ладонью, в которой тут же появилось квадратное зеркало из её лаборатории. Стефан напрягся, когда она коснулась низа его футболки, и, кажется, даже нервно сглотнул. Марселин осторожно подняла ткань и наклонила зеркало так, чтобы Стефан смог в мельчайших деталях рассмотреть шрам на своей груди.

— Я не смогла его убрать, — тихо произнесла Марселин, крепко вцепившись в зеркало — скорее для того, чтобы справиться с дрожью, чем для того, чтобы оно не двигалось и Стефан мог спокойно смотреть в него. — Все остальные раны, нанесённые демонами и их проклятиями, я устранила, но этот… Не знаю, в чём дело. Может, в самой Брадаманте. Может, моей магии было недостаточно.

— Твоей магии? — медленно и недоверчиво повторил Стефан, ведя пальцем по кривому шраму — точно от ключицы до солнечного сплетения. — Хочешь сказать, этот шрам остался после того, как ты… Что? Залечила дыру у меня в груди? Ты это сделала?

— Ага, — изо всех сил сдерживая слёзы, ответила Марселин. — Я пыталась его убрать, но…

Марселин была достаточно способной и всегда уделяла своей магии всё возможное внимание, и оттого была уверена, что является хорошей целительницей. Даже лучшей целительницей во всей коалиции. Иногда ей казалось, что сам Гаап направлял её и позволял совершать невозможное. Шрамы от любого оружия всегда исчезали под воздействием её магии, но только не этот.

Этот оставался неизменным с тех пор, как она соединила разорванные мышцы и жилы, срастила кости и восстановила все внутренности.

— На спине такой же, — ещё тише добавила Марселин. — Её копьё… Лезвие прошло насквозь, а потом она его вытащила и…

Слова застряли в горле. Марселин ещё сильнее вцепилась в зеркало. Мелькнула мысль, что такими темпами она просто сломает его.

— Это должно было убить меня, — на выдохе произнёс Стефан, наконец опустив футболку и посмотрев ей в глаза.

Марселин кивнула, сжав губы.

— Почему я не умер?

— Сомнус, — выдавила она. — Я приготовила отвар из крови Пайпер и Гилберта, и думала, что успею…

— Сомнус? — неверящим голосом уточнил Стефан. — Ты погрузила меня в сомнус?

Марселин вновь кивнула. Она предполагала, что Стефан будет дезориентирован, что на усваивание самой простой информации будет уходить значительно больше времени, чем обычно, но с каждой секундой чувствовала, как её сердце болит всё сильнее. Она должна быть сильной и собранной, потому что она целительница, ответственная за жизнь Стефана. Однако пока что Марселин была разбитой и растерянной.

— И ты пять месяцев поддерживала во мне жизнь?

— Да, — едва не пискнула Марселин.

Боги, как же ей было страшно.

Стефан резко выдохнул, прижал ладонь к груди и сжал ткань футболки. Марселин едва не подскочила на месте, решив, что ему стало хуже. Но Стефан, не двигаясь, смотрел на неё, пока его магия едва шевелилась, растекаясь в воздухе.

— Это же… невозможно, — пробормотал он, опустив плечи. — Ты успела найти и коснуться нити жизни и магии?

— Ага.

— И ты остановила настоящую смерть?

— Да.

— Но это же… невозможно, — озадаченно повторил Стефан. — Боги, нет. Это возможно. Ты это сделала.

Под конец предложения в его голосе было столько восхищения, будто Марселин была единственным магом, использовавшим сомнус за всё время существования миров. Будто это она, а не он, поддерживала жизнь в искалеченном теле целых тридцать лет.

Поймав её озадаченный взгляд, Стефан с улыбкой повторил:

— Ты это сделала. Боги, Марселин, ты невероятна.

Марселин нахмурилась. Может, Стефану и повезло, что после пробуждения он мог понимать её и даже говорить, но, кажется, с формулированием мыслей у него явные проблемы. Как он может говорить, что она невероятна, если единственное, что она сумела сделать — это погрузить его в сомнус? Она даже не смогла избавить его от шрама, который теперь всегда будет напоминать ему о Брадаманте и её силе.

— Расскажи мне, — произнёс Стефан, мягко взяв её ладонь и опустив зеркало. — Всё, что произошло за эти месяцы.

Марселин недоверчиво покосилась на их руки и, подумав всего мгновение, переплела свои пальцы с пальцами Стефана. Раньше она бы не позволила себе подобного, посчитав это глупостью, да и Стефан не проявлял бы инициативы. Он точно знал, что может сделать, а о чём даже думать не следовало. Для этого Марселин делала всё от себя зависящее.

Но оказалось, что это очень приятно — держать его руку в своей. Знать, что он жив, и видеть, что он не злится на неё, а терпеливо ждёт объяснений.

Марселин потребовались минуты, чтобы собраться с мыслями и прийти в себя. Если Стефан хотел знать всё, значит, она всё ему и расскажет — но это также означает, что она вернётся к тому, о чём совсем не хотела думать. Нерасследованные убийства и смерти многих членов коалиции. Николас и Данталион, которым она пыталась помочь. Соня, на удивление чувствующая себе просто великолепно, но не хотевшая лишний раз общаться с кем-либо. Твайла, которая придумала самый безумный способ сообщить о том, где их держали.

В конце концов, Диона.