Мир охоты и крови (СИ)

На первый взгляд Клаудия была самой обычной девушкой. Когда Переход открылся возле его особняка, Гилберт видел, каких усилий стоило Клаудии просто поднять Нотунг и как быстро Энцелад лишил её меча. Она была слаба физически, и это факт. Если в её теле и крылась хоть какая-то сила, то определённо умственная. Клаудия безвылазно сидела в комнате и ни с кем, даже с Енохом и слугами, не общалась, и сегодня за три часа, которые длился приветственный ужин, сказала всего два предложения, адресованные Пайпер. Ей хватало взглядов, которые ловил Предатель и благодаря которым, Гилберт хорошо это заметил, мгновенно менялись его речь и тема, к которой он клонил. Казалось невероятным, чтобы обычная девушка имела такое влияние на Предателя, чтобы он прислушивался к ней, говорил и действовал так, как она того хочет — а ведь Гилберт был уверен, что так и есть. Он до сих пор не понял, как именно Клаудия влияет на него, но знал, что она делает это.

— Я хочу только мира, — настойчивее произнёс Гилберт, так и не дождавшись хоть какого-нибудь ответа. — Мира и справедливости. Думаю, ты понимаешь, что даже если королева увидела его душу, даже если она знает всё, что случилось… Есть то, в чём он точно виноват. Я лишь хочу понять, в чём именно, чтобы знать, как нам быть. Всем нам. Достойный суд для каждого. Даже для Предателя.

— Фортинбраса, — исправила Клаудия, не моргнув и глазом.

Гилберт так удивился, что она всё-таки ответила, что на несколько секунд замер, удивлённо смотря на неё. Ему стоило больших усилий не только изобразить улыбку, но и ответь ровным голосом:

— Конечно. Даже для Фортинбраса.

Имя жгло язык. «Это не он, — хотелось сказать Гилберту. — Фортинбрас — мой брат, и он умер в день Вторжения. Это не он, не он. Это Предатель».

Гилберт не знал, что королева Ариадна увидела в его душе. Она не спешила делиться правдой, только сказала: «Мы ошибались», никак не объяснив, в чём именно. Гилберт догадывался, но до самого последнего момента не хотел верить в это.

Если бы Предатель действительно был Предателем, Ариадна бы сделала всё возможное, чтобы он не оставался в особняке Гилберта. Она бы убедила лидеров коалиции, что Третьего сальватора нужно держать в тюрьме, за защитными чарами и ограждающими барьерами. Она бы, наверное, даже сказала, что его следует убить. Но ничего из этого она не сделала, и это говорило только об одном: Предатель не был Предателем.

«Мы ошибались», — сказала королева Ариадна, и принцесса Сонал её поддержала. Она присутствовала при принесении клятвы, но с тех пор Гилберт почти не пересекался с ней, и потому не мог расспросить обо всём. Принцесса Сонал страдала из-за головых болей, которые даже Марселин не могла ослабить, и предпочитала ни с кем не разговаривать. будто знала, как Гилберту важно узнать правду.

Как ему понять, что Предатель на самом деле Фортинбрас? Как ему поверить, что его брат не умер в день Вторжения и не предал миры, а пытался защитить их? Он ведь видел, как тот убил Горация. Он видел воспоминания тысячи магов, он слышал миллионы историй о том, как Третий сальватор вёл за собой легионы демонов.

Он был лжецом, предателем, убийцей, клятвопреступником. Он был sawaztar, и все эти годы Гилберт только так о нём и думал. Его имя было вычеркнуто из истории, его лицо исчезло со всех портретов рода Лайне, которые оказались в этом мире. Фортинбрас умер. Остался только Предатель.

А теперь выяснилось, что Фортинбрас не умер.

«Это неправда, — хотелось сказать Гилберту, даже выкрикнуть, чтобы злость, терзающая его изнутри, наконец выплеснулась наружу. — Не верьте ему. Он предал миры, он предал нас всех. Он предал меня. Не верьте ему!»

Но он смотрел на Клаудию, спокойно смотрящую на него в ответ, видел Шераю, застывшую возле дверей, чувствовал присутствие Энцелада. Казалось, будто он чувствует присутствие каждого в этом особняке, особенно — Предателя. Его запах ни на секунду не оставлял Гилберта, а его голос постоянно звучал в голове.

В его руках была корона великанов, которую он скрывал с помощью магии, и Гилберт боялся, что будет, если Предатель действительно позволит Гилберту надеть её. Он видел, что корона признала его, но отказывался в это верить. До тех пор, пока корона не будет проверена, как и Нотунг, утверждать, что она не осквернена, нельзя.

И всё-таки.

Предатель не сгинул. Предатель нашёл корону великанов. Предатель стал частью рода Дасмальто, что доказывало, что Киллиан выжил.

Предатель — это Фортинбрас, и он хочет, чтобы Гилберт принял его в род Лайне.

«Это не он, — хотелось сказать Гилберту Клаудии, которая всё ещё пристально смотрела на него. — Это неправда. Это не Фортинбрас».

Может, у него и были черты Фортинбраса, вроде речи и жестов, но он не Фортинбрас. Гилберт видел, как он убил Горация, и знал, что он убил всех из рода Лайне. Называть Предателя Фортинбрасом — преступление, на которое Гилберт не мог пойти.