Мир петроглифов Монголии

Особое место в истории мировой цивилизации занимают кочевые культуры. К сожалению, до недавнего времени культуру номадов рассматривали либо как застойную и изолированную, либо как находившуюся в непосредственной зависимости от соседних земледельческих культур. Что касается вопроса о самобытной высокоразвитой культуре и своеобразном искусстве и ремесле у кочевников Центральной Азии, то он долгие годы не мог быть поставлен серьезно из-за отсутствия достаточной информации. Открытия в Ноин-уле (Монголия) и Пазырыке (Алтай) заставили исследователей обратить внимание на неведомую ранее номадическую цивилизацию, затерянную в центре Азии, а раскопки второй половины XX в. в Северном Причерноморье, Иране, Афганистане и Туве привлекли к этой проблеме всеобщий интерес. Большой новый материал дали открытия последнего десятилетия в Афганистане (некрополь на Тилля-тепе), Казахстане (курган Иссык), Туве (курган Аржан), а также работы Советско-монгольской историко-культурной экспедиции в Монголии. Перед исследователями открылся столь своеобразный, богатый, сложный мир кочевников Центральной Азии, что стало ясно: отныне при изучении древней истории нельзя ограничиваться лишь анализом крупнейших земледельческих центров Азии и Африки, не принимая во внимание того вклада в мировую культуру, который был сделан скотоводческими цивилизациями.

Именно с этой точки зрения автору представлялось перспективным изучение петроглифов Монголии. Главной задачей было (136/137) выделить основные хронологические этапы развития изобразительного искусства; затем мы попытались проследить становление и развитие самобытного творчества кочевников Азии, выявить его наиболее типичные черты, которые порою сохранялись в течение нескольких тысячелетий. Мы считали также возможным выделить локальные варианты культур, а иногда определить этнокультурные общности, проследив их взаимодействие и контакты с соседними племенами и народами. Естественно, что для постановки подобных вопросов необходимо было рассматривать петроглифы на фоне всего того богатого материала, который известен сегодня археологам, антропологам, лингвистам и этнографам.

Верхнепалеолитические росписи, открытые пастухами в пещере Хойт-Цэнхэрийн-агуй, конечно, отличаются от рисунков в пещерах Западной Европы и Урала (так, среди них встречаются изображения верблюда и страуса, неизвестные по росписям и гравировкам Запада); в то же время определенное сходство стиля, композиции и тематики позволяет рассматривать рисунки монгольской пещеры как наиболее близкие параллели палеолитической живописи как Западной Европы, так и Урала. В частности, монгольские рисунки, как и европейские, находятся в потаенных нишах и скрыты от всеобщего обозрения. О большом сходстве говорит также наличие символических фигур и геометрических знаков.

Монгольские рисунки, как нам кажется, подтверждают выводы французских ученых, и прежде всего А. Леруа-Гурана, о передаче в пещерной живописи через человеческие и звериные персонажи и знаковые системы идеи всеобщности порядка мировых явлений. В пещере Хойт-Цэнхэрийн-агуй удается обнаружить изображение модели мира: подземный мир воплощен в образе змей и рыб, мир земной символизируют копытные животные, небесный — птицы. Уже в палеолитическое время человек обратился к проблеме жизни и смерти, их антагонизма и единства. Одним из ведущих был возникавший на этой стадии культ плодородия, культ женщины-прародительницы. Таинства этого культа табуировали определенные стороны жизни, что привело к созданию сакральных закодированных символов и к тому, что наиболее важные для первобытного человека изображения, являвшиеся, очевидно, ядром мифа, находятся, как правило, в самых глухих и потаенных частях пещеры.