Мир поздней Античности 150–750 гг. н.э.

Центр тяжести христианского мира все еще находился в Восточном Средиземноморье. Один из первых архиепископов Кентерберийских, Феодор (669–690), был византийским подданным из Тарса (в Восточной Турции). На нортумбрийском побережье Беда Достопочтенный (ок. 672–735) питал свою библейскую эрудицию из сочинений африканских епископов, которые писали для увещания Юстиниана в далеком Константинополе. Когда Григорий I хотел скрепить свой союз с лангобардами, он отправил им сосуд с елеем из церкви Святого Креста в Иерусалиме. На атлантическом побережье Испании неизвестная дама была погребена с подобным же сосудом. Для варваров Европы Иерусалим оставался центром вселенной, а Иерусалим был городом византийским.

Хотя эти форпосты Византии и были непрочны, они гарантировали, что южные берега Средиземного моря принадлежат империи, сердце которой находилось на Ближнем Востоке. Это было долгосрочным результатом Юстиниановых завоеваний на Западе. Обитатели территорий от Гибралтара до Газы были связаны с восточными провинциями общим подданством римским императорам, общим благочестием, общим стилем искусства, общей стабильной валютой. Они уже резко отличались от развивающихся территорий к северу от них – Северной Испании, Галлии и Северной Италии. Деление Средиземноморья на два общества по диагонали, так что ближневосточная империя должна была вытянуться в виде клина от Антиохии до долины Гвадалквивира, было наиболее яркой чертой западного Средневековья. Начало этому делению было положено завоеванием Юстиниана. За исключением Рима и Равенны мусульмане вступили в наследство византийских экзархов. Даже роковое вторжение мавров Тарика в Испанию в 711 году – печально известное «предательство Дона Хулиана» – в конце концов являлось лишь роковым дипломатическим ходом обособленного византийского правителя Сеуты Юлиана: необдуманное использование мусульман в качестве наемников-варваров было в лучших традициях византийской внешней политики, заложенных Юстинианом.

Илл. 41. Хосров I Ануширван (531–579). В отличие от «гражданских» образов римских императоров, шах изображен как воин: он восседает на троне с обнаженным мечом в руках. Фрагмент так называемой «Чаши Хосрова» (хранилась в базилике Сен-Дени и была известна как «Чаша Соломона». – Прим. пер.), VI век. Национальная библиотека Франции. Кабинет медалей. Source gallica.bnf.fr / BnF.

На Ближнем Востоке Юстиниан был не один. С его достижениями соперничало возрождение Персии при Хосрове I Ануширване – «Хосрове, Бессмертном душою». Современник, историк Захария Митиленский, ясно это видел, когда наблюдал празднования на ипподроме Константинополя в 534 году. Короля вандалов провели перед Юстинианом в ходе беспримерного триумфа: «Но послы Хосрова, царя персидского, были здесь, они сидели здесь и видели все это…»165 Пришло время и нам взглянуть на мир VI века более восточным взглядом.

13. Империи Востока: Византия и Персия, 540–640 годы

Во дворце Хосрова I Ануширвана в Ктесифоне (на Евфрате, в 35 милях от современного Багдада) ниже царского трона находилось три пустых сиденья. Они предназначались для китайского императора, для великого кагана (правителя кочевников Центральной Азии) и для римского императора, на случай если эти правители явятся в качестве вассалов ко двору царя царей. Эти три трона характеризуют широту горизонтов Сасанидской державы. Персия являлась мостом между Западом и Востоком. Именно через Ктесифон VI века индийское знание и индийские легенды – в частности, история Будды (известная на Западе как история Варлаама и Иосафата – от «бодхисаттва») – проникали в Средиземноморье. Китайские путешественники хорошо знали Персию, в то время как их знания о римском мире заканчивались Антиохией. В раннем Средневековье персидские «кондотьеры» охраняли северную границу Китая. Именно они принесли на Дальний Восток искусство кавалерийских сражений, которому обучились в постоянных схватках с кочевниками Центральной Азии.