Мир растений: Рассказы о саксауле, селитрянке, баобабе, березах, кактусах, капусте, банксиях, молочаях и многих других широко известных и редких цвет

Так я впервые убедился в том, что раньше знал из учебников. Иван-чай на гарях невечен. Он не живет на них долго. Растет, пока не вымоют дожди из горелой почвы всю золу, а с нею и азотные соли, в которых иван-чай заинтересован, как никто другой. Нитратов, азотных солей, может быть много или мало. Если много, стебли вытянутся на два и даже на три метра. С каждым годом стебли становятся все больше. Нынче 20 штук на квадратном метре, на будущий год 50, а еще через год чуть ли не 100. Это работают подземные побеги, высылая наверх новые стебли.

Если протиснуться в гущу иван-чая и стать на колени, чаща покажется густым ельником. Мрачно. Сыро. Душно. На земле только опавшие листья да мелкие грибки. Семена деревьев тут отлично прорастают, но без света гибнут. Между тем лучшие леса берут начало именно в зарослях иван-чая. Но не в густых и не в редких — средних, когда на метре не 100 стеблей и не 10, а 20 или 40. Тогда и света довольно, и защита от сорных трав есть. А если в это время еще хороший урожай сосновых семян — быть доброму сосняку.

Чуть поднимутся сосенки, иван-чай начнет хиреть, чахнуть. Пчеловоды с болью душевной наблюдают такую картину. И те, что похитрее, втихомолку пускают новый пожар по старому пожарищу, не желая терять свои три бочки меда с гектара. Они думают, огонь вернет почве ее былое богатство — азотные соли, нитраты. Но на этот раз на гари меньше древесного хлама, чем было в первый раз. Иван-чай расцветает снова, но не так роскошно, не так обильно, как в первый раз. Заросли его все реже, стебли ниже, и жизнь короче.

Пчеловоды повторяют свою операцию. Но пользы еще меньше. Уж и гореть-то нечему. Иван-чай вырастает совсем хилым и тщедушным. А самое главное — гибнет древесный молодняк, поселившийся под защитой красного медоноса. Итак, на иван-чае скрестились интересы пчеловодов и лесников. Можно ли найти разумный выход из создавшегося положения в плане известной задачи о волках и овцах?

Этот выход нашел И. Смольянинов. В Поченском лесхозе, неподалеку от Канска, он с лесниками рассыпал на старых гарях селитру. По мешку на каждом гектаре. Что тут произошло! Иван-чай поднялся таким крепким и сильным, каким не был и при первом пожаре. Прошло три года, а он и не думает угасать. И гарь выжигать не нужно. В Черниговской области поступили по-другому. Чтобы не исчезал славный медонос, сначала посеяли люпин. Люпин из бобовых. Он накопил в почве столько азота, сколько и при пожарах не бывает. Потом посадили иван-чай. Не посеяли, а именно посадили. Для скорости. Чтобы быстрей принялся. Еще 20 лет назад эту операцию приняли бы как шутку. А теперь… как меняются времена!

В Якутии недавно заметили особое влечение оленей к иван-чаю. Там, где цветет иван-чай, они пасутся охотнее всего. Уходить с такого пастбища не желают. Если заметили вдали малиновые султаны, соблазнить их чем-нибудь другим дело безнадежное. Даже зимою, когда глубокие снега, олени чутьем определяют, где он рос, и добывают из-под снега сухие листья.

Это не прихоть копытных. Нужда. Кальциевый голод. В лишайниках на Севере кальция почти нет. Доли процента. В пушице, которую олени тоже едят зимой, немногим больше. В иван-чае в 20 раз больше. И жира больше. Как в коровьем молоке. Белка тоже больше. Как в мясе.

Подумывают: а уж не высевать ли для оленей эту превосходную траву искусственно? Сорняков и вредителей она не боится, обрабатывать ядами не нужно. Только селитрой аммиачной посыпать придется. Но это уж не такая трудная задача.

Ночная свеча — энотера уже давно переселилась из Нового Света в Старый и украшает наши южные дороги, добираясь до Москвы и еще дальше на север.

В семействе онагриковых есть и еще одно растение, которое совмещает в себе три главных качества иван-чая: скорость, внезапность и красоту. Это ослинник двулетний. Длинными шеренгами выстраивается он по обочинам дорог в южных наших областях. Хлыстоподобные стебли одеты множеством листьев, похожих на ослиные уши. Вечером раскрываются душистые, желтые, очень крупные цветки. В сумерках они мерцают, как бледное пламя горящих свеч.

Ослинник — пришелец из Северной Америки. Еще в 1614 году его вывезли в Европу. Из ботанических садов он ускользнул на дороги и разошелся по всей Европе. У нас добрался недавно и до Байкала. После войны завезли его в Иркутск. С грядки ботанического сада он расселился по всей территории. В первый же год сотрудники сада заметили тысячи розеток прикорневых листьев на участках, где росли другие опытные растения. Забили тревогу. Одно растение ослинника дает 70 тысяч семян. Что будет через год, когда каждое растение в саду принесет плоды?