Мир с двух сторон

Разграничения ещё меж этим всем не знали.

Поэтому гуляли все, друг друга не боялись,

Со всеми жили люди, род единый составляли,

На благородных и ничтожных всех не разделяли,

Живя в единстве среди всех, собою оставались.

Народ так в безыскусности свою хранил природу,

По жизни знаньями природными овладевая,

Свободный от страстей, и, своих свойств не нарушая,

Стремился оказать содействие любому роду.

Когда ж родились мудрецы, прихрамывать все стали,

Ходить вокруг и около – вдруг стало милосердьем,

Ходить на цыпочках – за справедливость признавали,

Ввели обряды, и за свойства все взялись с усердьем.

И сразу в Поднебесной вдруг затмение настало,

Пришло всё в замешательство, родилось принужденье,

Распущенность с излишествами стали наслажденьем,

Все стали разобщёнными, и равенство пропало.

А ведь до тех пор, пока кони жили на просторе,

Они щипали траву, пили воду, громко ржали,

Сплетали шеи и ласкались, радуясь на воле,

Сердились, поворачиваясь задом, и лягали.

И только в этом в жизни состояли их значенья.

Когда ж надели им ярмо, заставив покоряться,

Побоями и изнуреньем начали ученье,

То сразу они стали рвать поводья и брыкаться.

Ярмо ломая, шею выгибали и кусались,

И скоро обучились всем разбойничьим повадкам,

Так знанья человека все с трудом приобретались,

Конь научился человеческим всем недостаткам.

Так и народ когда ещё свободным оставался,

Жил вольно, как и что делать ему, ещё не зная,

Наевшись досыта, он на прогулки отправлялся,

Куда ему идти, и что искать – не сознавая.

Жизнь и его способности все в этом состояли,

Когда ж возникли мудрецы и начали ученья,

То всех обрядам, музыке, поклонам обучали,

Чтоб в преклоненье их исправить формы поведенья.

Ввели для всех порядки в Поднебесной повсеместно,

Для радости всеобщей – справедливость с милосердьем,

Чтобы в народе каждый занимал своё лишь место,

Которое всегда бы подтверждал своим усердьем.

Своей системой так, соперничество развивая,

Всех приручали, насаждая этикет служивый.

Народ ходить начал вокруг и около, хромая,

И пристрастился к знаньям и погоне за наживой.

Народ в сознании прихрамывать стал и бояться,

По сторонам глядеть и слушать, что другие скажут,

Так перестали все сами собою оставаться,

И стали следовать тому, что мудрецы укажут.

2. Небытие

(согласно рассуждениям Чжуанцзы)

Когда Свет молодой родился во Вселенной,

У Небытия о существовании спросил,

Того, что простиралось в Пустоте нетленной,

Но на вопрос свой ответа он не получил.

Он вглядывался пристально в темноту ночную,

Стараясь Небытия облик ясно воспринять,

Но видел Пустоту лишь и черноту слепую,

Не в состоянье был Небытия образа понять.

И, наконец, воскликнул в полном восхищенье:

– «Смотри день целый на него, и не увидишь,

Нельзя его потрогать, слушай, не услышишь,

Вот создал Боже совершенное творенье!

Как совершенство этого явления постигнуть?!

Способен быть я, или не быть, когда тень настигла,

Но чтоб абсолютно не быть – способности достигнуть

Мне не удастся, а Небытие её достигло».

3. О пути Дао

(согласно рассуждениям Чжуанцзы)

Раз Чистота у Бесконечности спросила:

– «Знаешь ты, что есть Путь Дао, в чём его сила»?

Молвила та: «Не знаю», – боясь осмеянья,

Тот же вопрос задала она Недеянью.

– «Знаю», – ответило то, любуясь собою,

– «Знаешь? Скажи тогда, Путь, владеет судьбою»?

– «Да, – ответило то, – судьба может быть разделённой,

Презренной, несчастной, благородной, соединённой.

Есть, кто всемирно прославлен или безвестен,

Вот путь судьбы в этом мире, что мне известен».

Вновь Чистота у Безначального вопрошала:

– «Кто ж из них прав?» – разобраться бы мне не мешало.

– «Глубже Незнанье, а Знание мельче, – то возгласило, -

Знанье – во внешнем, Незнанье – внутри, в нём скрыта вся сила».

В этот момент Чистота со вздохом сказала:

– «Я ищу Знанье незнанья, как Путь Идеала,

В мире ведь Знанье незнанья есть, и нет в нём сомненья,

В Знанье – незнанье, самодовольство и заблужденье.

Кто ж в этом мире познает Знанье незнанья»?

И Чистота на Путь обратило вниманье:

– «Путь – это то, ведь, что не видит никто и не слышит.

Путь – это, что невидимо и молчания тише,

Путь если виден и слышен, то это, просто, химера,

Это – не Путь, а некая форму обретшая сфера,

Истинный Путь выразить вряд ли можно словами,

Путь есть в нас, или вне нас, без нас он, или же с нами.

Тот, кто то, что форме форму даёт в мире, узнает,

В мыслях «Путём Великим» словами не называет.

Кто б ни спросил его о Пути, он не отвечает,

Тот, кто не видел Пути, говорит, что его знает,

Каждый, кто ищет, не зная свой Путь, в тупик попадает,

Так как Знаньем внутренним сердце его не обладает.

Ясно, что он во внешнем Вселенную не наблюдает,

Как в своём внутреннем мире первоначала не знает.

О Пути Вечном знаний он вряд ли способен добиться,

Так как не сможет в странствие в Пустоте Вечной пуститься».

4. Дерево на горе

(согласно размышлениям Чжуанцзы)

Бродя по склонам гор, Чжуанцзы дерево заметил,

С огромной кроной, пышными ветвями, густой листвой.

– «Почему не рубишь»? – спросил он лесоруба, встретив.

– «Ни на что не годно», – сказал тот, качая головой.

Друг приготовить для него решил гуся на ужин