Мир смерти (тетралогия)

В крепости послышалось движение, однако пульс в ушах перекрывал все звуки, словно бил большой барабан, с бесконечными промежутками, отделяющими один удар от другого. Может, следует уходить? Но ведь обе стороны застрелят его при первой же попытке. Но и здесь оставаться нельзя — беспомощным, пойманным в ловушку. Подняв мушкет, чтобы еще раз ударить прикладом в дверь, он услышал внутри звон цепей и знакомый звук скользящего железного засова. Он взвел курок под кожаной повязкой, откинув ее с одной стороны, чтобы можно было быстро сбросить тряпицу. Как только дверь приоткрылась, он просунул в щель ствол, а следом плечо и налег всей своей тяжестью, стараясь раскрыть дверь как можно шире.

Прорываясь через узкую арку на квадратный дворик внутри крепости, он краем глаза заметил, что того, кто открыл ему, дверью сбило на землю. И еще он заметил, что находится на пороге смерти.

Вей сильно, быстро и не останавливайся — таков закон кочевников, и он совершенно справедлив. Когда справа над тобой занесли меч, а прямо перед собой видишь несколько нацеленных на тебя ружей, ничего не остается, как, прежде чем удивленные люди успеют выстрелить, с криком прыгнуть посреди стрелков. Еще не приземлившись, он нажал на курок и с радостным удивлением услышал гулкий звук выстрела. Один из солдат упал, схватившись за грудь. Это было последнее, что Ясон помнил ясно. Он сам свалился на землю, ударив одного солдата прикладом, а другого — стволом мушкета.

Воспользовавшись замешательством, он сбил с ног еще двоих, извлек свой нож и пустил его в ход. Один солдат, мертвый или раненый, свалился на него, и под его прикрытием Ясон бил и бил своим ножом.

Он почувствовал резкую боль в ноге, потом в боку и руке, в голове звенело. Замахнувшись ножом, он понял, что падает. Земля не стала мягче от тяжести придавившего его неподвижного тела. Над ним появился разъяренный офицер с мечом в руке. Ясон ножом парировал удар меча, а затем по рукоять вонзил свое оружие в пах офицеру. Хлынула кровь, офицер рухнул. Ясон отбросил тело в сторону, чтобы видеть происходящее. К этому времени исход битвы был предрешен.

Через оставшуюся распахнутой дверь уже ворвался первый кочевник. Он несся на моропе и буквально вылетел из седла, когда тот резко завернул перед дверью. Это оказался сам Темучин. С гиканьем он размахивал мечом и тут же сразил двух бросившихся на него солдат. Теперь оставалось только очистить захваченное здание.

Как только прямая опасность миновала, Ясон, поднявшись на ноги, прижался спиной к стене. Звон в голове слабел, переходя в глухой шум; сняв шлем, он обнаружил на нем глубокую вмятину. К счастью, на голове такой вмятины не было. Он ощупал болезненные места на черепе, а потом внимательно осмотрел пальцы — крови не было. Но ее было достаточно на боку, и она стекала по ноге.  Неглубокая рана на бедре, чуть ниже нагрудника, сильно кровоточила, хотя была поверхностной, как и разрез на руке. Рана на ноге кровоточила меньше, но оказалась самой серьезной — глубокой и рваной. И болезненной, но передвигаться он мог. Ему вовсе не хотелось повторить судьбу раненого воина, что был убит на ферме. В седельной сумке имелись чистые куски ткани, но, пока он не доберется до нее, остановить кровь не удастся.

С тот момента, как появился Темучин, сомнений в исходе битвы не оставалось. Гарнизонные солдаты никогда не встречались с таким противником. Мушкеты теперь были скорее помехой: луки стреляли быстрее и точнее, чем неуклюжие и тяжелые ружья. Но оставшиеся в живых солдаты еще продолжали сражаться, пытаясь спастись внутри здания. Крики становились глуше. На сыром дворе кровь смешалась с дождем, валялись тела солдат. Убитый кочевник лежал у входа, там, где его остановила пуля,— по-видимому, это была единственная потеря у всадников.

Краем глаза Ясон уловил движение на сторожевой башне — там поднял голову притаившийся солдат. Взвизгнула спущенная тетива — и вот в глазнице солдата уже торчит стрела. Он сполз вниз, притаившись теперь навсегда.

Стонов и просьб о пощаде больше не было — крепость пала. Кочевники молча бродили среди трупов, совершая свой мерзкий ритуал.’ Из здания вышел Темучин: с его меча стекала кровь. Он указал одному из офицеров на груду тел у входа.

— Трое из них принадлежат певцу,— проговорил он. — Пальцы остальных — мне.

Офицер поклонился и достал кинжал. Темучин повернулся к Ясону.

— Внутри, в помещении, всего много. Разыщи порох.

Ясон встал, стараясь казаться более устойчивым, чем

был на самом деле. Тут только он заметил, что все еще держит в руках окровавленный нож. Вытерев его об одежду убитого солдата, он протянул оружие Темучину. Тот молча взял нож и направился обратно в здание. Ясон двинулся за ним, тщетно стараясь не хромать.

Аханкк с другими офицерами охраняли вход в склад — помещение с низким потолком. Кочевники грабили тела и комнаты, но сюда им заходить не позволили. Ясон распахнул дверь и остановился. Здесь были корзины со свинцовыми пулями, мушкеты, мечи, ядра размером с кулак и несколько толстых невысоких сосудов, закрытых деревянными пробками.