Мир, в котором я теперь живу (СИ)

…Главный лекарь великого царя знал своего повелителя любым. Любого его принимал, к любому был привычен. Но такого тяжелого взгляда он у него припомнить не мог.

- Что с ним?

- Никаких признаков простуды я не обнаружил…

- Я их тоже не обнаружил, к твоему сведению! Неужели ты думаешь, я позвал бы тебя сюда из-за простуды? Ты установил причину этой странной лихорадки?

- Понимаешь, я бы, может, ее и установил… но парень не дает себя осмотреть как положено.

- Что?! Я тебя услышал… - и неистовый варвар стремительным шагом направился в покои, где лежал больной, бросив на ходу, - Свободен!

Тугая пружина бешенства начала раскручиваться в нем, и на этот раз – он ничего поделать с этим не мог. Просто знал – откуда-то уже знал, что случилось…

… Прохладные губы коснулись горячечных губ, и гибкие, но такие слабые сейчас руки обвились вокруг сильной шеи:

- Это ты…

- Конечно, я, малыш. Кто бы еще полез к тебе с поцелуями?

- Все шутишь?

- Пытаюсь…

В следующий момент без какого-либо предупреждения руки воина рванули тонкую сорочку на теле больного, и на мгновение у повелителя потемнело в глазах от увиденного… В оглушительно пустой голове зазвучали убийственно спокойные мысли: и на что рассчитывали те, кто это сделал? Что он не решится наказать знатных юношей, цвет и будущее народа, из-за персидского евнуха?

- Я так понимаю, спрашивать у тебя имена бессмысленно – все равно ведь не скажешь. Скажи хотя бы… сколько их было? Молчишь? Все, все, Олененок, успокойся… подумаешь, проблема – сам узнаю.

Вся могучая воля повелителя сейчас была направлена на то, чтобы вытеснить из сознания сводящий с ума вопрос: они, эти волчьи выбл…дки, хотя бы не делали этого с ним… посторонними предметами?

- Я могу тебя попросить?… – прошелестел Олененок.

Слышать от него это было так… странно.

- Все что угодно, малыш, все что угодно…

- Пообещай мне, что ты их не убьешь…

Неистовый варвар вскинулся:

- Что?! Олененок, я все понимаю, но неужели ты действительно считаешь, что можно или нужно оставлять такое безнаказанным?

- Нет, не считаю. Но наказание должно соответствовать содеянному. А я ведь жив…

- Насчет соответствия… ты это правильно говоришь, премудрое мое солнышко на ножках. Ладно, пусть поживут пока…

Повелитель встал с кровати, отошел куда-то и вернулся с баночкой целебной мази в руках:

- Ложись-ка на бок, Олененок.

- Зачем?

- Они тебя… порвали там, очень сильно порвали, наверняка занесли какую-то грязь – отсюда и жар. Ну, же, малыш, ложись и постарайся расслабиться. Представь, что это рана, полученная в бою… а в том, что она получена в бою, я ничуть не сомневаюсь – не могу себе даже представить, чтобы ты дался им добровольно.

- Ты… полезешь мне туда руками?!

- Не смотри на меня такими глазами, малыш. Я и языком туда полезу, если от этого быстрее заживет.

- Я…я… можно, я сам?

- Ты этой своей скромностью когда-нибудь меня с ума сведешь… целочка моя бесподобная!

- Это я-то целочка? Да если хочешь знать…

- Олененок, я в курсе твоих достижений, так что на эту тему можешь не распространяться. Ладно, держи мазь, я сейчас приду.

Спустя какое-то время повелитель вернулся с чашей в руках, после чего напоил своего пациента жаропонижающим и одновременно обезболивающим зельем.

- А мазь действительно помогает, - сказал Олененок, возвращая пустую чашу.

- Ну, еще бы! Благодаря этой мази на мне все заживает, как на собаке. А теперь ложись на живот, малыш, будем обрабатывать твои боевые ранения.

- Зачем? Само заживет.

- Следы от зубов и ногтей, хоть и неглубокие, могут загноиться. Ну, же, не упрямься, лекаря нужно слушаться…

И почему… мужчины не плачут?

- … А поцелуи – это обязательно?

- А как же! Поцелуи у нас лучшее лекарство, как оказалось – от всего на свете помогают…

- А можно я тебя тоже поцелуями полечу?

- Меня-то от чего лечить?

- Как это от чего? От твоих шрамов…

…Друг повелителя был вне себя. Потому что сказать, что он был в бешенстве – было бы не совсем точным выражением.

- …! …! …! (непечатный непереводимый фольклор) …! Двое здоровых мужиков за одним ребенком недосмотрели! … !…!

Глаза повелителя казались какими-то пугающе помертвевшими:

- Так придумай для нас наказание.

- Что?

- Придумай для нас наказание, и властью, данной мне – я его исполню… Хватит, прекращай уже истерику, изгваздаешь мне все здесь кровью.

- Кровью?

- Расхерячил себе руку и даже не заметил, а еще говоришь – я псих.

Друг опустился на корточки, прислонился спиной к стене и прикрыл глаза:

- Если мы сейчас начнем выяснять, кто это сделал – вся эта грязь выплывет наружу. Давай их всех отправим к Аиду – точно не ошибемся. Извини, но если хоть кто-то из них останется жив… я… да я с этим жить не смогу! Сделать такое с Олененком – это… это все равно, что надругаться над всем лучшим, что есть в людях!

- Не торопи события…

- Ты хочешь сказать… что оставишь их в живых?!