Мир внутри: вы – история человечества

– Напоминаю, что ваша мысль нацелена на результат, гонится за достижением, стремится избавиться [от одного] ради того, чтобы получить другое. Теперь послушайте. Вы так и не пережили потрясение от осознания того, что думающий, этот «вы», и есть яд; и все, что бы он ни пожелал и ни сделал, будет губительным. Как так может быть, чтобы осознание этого не вызывало у вас потрясения? В таком случае вы либо не считаете, что мыслящий, этот «вы», – это яд, либо находитесь в состоянии какого-то ступора. Вы все время соглашались, что мыслящий – это мысль, что они не отделены друг от друга, что они существуют одновременно. Если, глядя на эту гору, вы не откликаетесь на ее красоту и отдаете себе в этом отчет, осознание этого факта должно вызывать у вас потрясение, не правда ли? Аналогично этому вы можете понимать, что мыслящий сам является невежеством, но вас это не поражает – вы переходите к другим предметам. Вы сделали себя «удароустойчивым» вашими доводами, объяснениями, решениями, заключениями. Ваш собственный интеллект возвел самозащитные стены, ограждающие вас от открытий и спонтанности, от свободы и понимания. Интеллект никогда не найдет ответа. Но если вы позволите себе выяснить, почему вас не поразила мысль, что мыслящий – это страдание, вы разрушите ограждающие вас стены. Если вы будете жить с этим намертво застывшим интеллектом и не будете пытаться от него бежать, то однажды обнаружите, что каменная стена, о которую вы бились головой, исчезла. Вы стали бесчувственным и не позволяете себе осознать, почувствовать это. И только тогда, когда вас потрясет эта реальность – реальность бесчувственности, – начнет исчезать мыслящий и его мысль. Только тогда заявит о себе вечное.

71 Два способа принять горе

Т. Ю. рассказала о том, что ее не устраивают объяснения по поводу сына, которые ей пришлось выслушать от разных людей. Ее сына убили на этой войне, и, узнав об этом, она пришла в состояние крайнего отчаяния. Находясь в этом состоянии, она обратилась к ясновидящим, которые на словах описали ей состояние сына, то, как он теперь счастлив, и тому подобное. После этого она посещала спиритические сеансы, где ее сын как бы заявлял о себе, однако счастливее она от этого не стала. Затем она стала посещать религиозные группы, переходя из одной в другую. После этого она начала интересоваться перерождением и присоединилась к обществу, пропагандировавшему эту теорию. Однако ничто из этого ее не утешило. И еще она с грустью добавила, что политиков интересуют только избирательные голоса и «пушечное мясо». Она сказала, что это горе совсем ее измучило, и спросила, можно ли как-то понять смерть?

Разве утешение, которого она ищет, несет в себе понимание? Разве желание утешения не делает страдание поверхностным? Ободрение, утешение гасят страдание, оставляя на его месте лишь легковесный пепел. Ее блуждания в поиске утешения были напрасной тратой того потенциала, который содержится в страдании. Страдание – лишь симптом, это не то, от чего следует избавляться. Она переходила в поисках утешения от одной группы к другой, растрачивая, таким образом, умственную и эмоциональную энергию, необходимую для постижения горя.

То, что было сотворено, приходит к концу. Мы представляем собой результат, а не цель. То, что является результатом, всегда должно подвергаться изменениям, быть непостоянным. В том, что сотворено, нет никакого постоянства, но то, что не поддается разрушению, лежит за пределами преходящего. Смерть и рождение – это непрерывная цепь, которую можно разбить при нашем на то желании; это в наших силах – отказаться от них в любое мгновение и реализовать вечное, бессмертное.

Для достижения такой реализации нам нужны все мысли, вся энергия. Их нельзя тратить впустую. Поиск утешения отупляет мышление и чувства и растрачивает их на пустые объяснения и мнения. Разве такой растратой она не умаляет своего страдания? Если она хочет меньше страдать, значит, она ищет некое усыпляющее средство, и она непременно найдет его в том или ином виде, в той или иной форме бегства. Однако это никак не решает проблему ее боли, боли каждого, кто столкнулся со смертью. Объяснения, теории, верования и мнения приносят временное удовлетворение, отвлекающее мысль и чувство от богатств, открывающихся в страдании. С отказом от утешения, с отказом от преходящего удовлетворения, в жизни со страданием и его «приятием», с отклонением поверхностных соблазнов интеллекта само это страдание, сама эта ужасно болезненная пустота, откроет свои нетленные богатства.