Миракулум 1 (СИ)

  У склона оружейник нашел выемку небольшого оползня. Несколько упавших деревьев, корни и кустарники шиповника с края образовали уютное и защищенное от ветра местечко. Земля была сырой, и нам еще пришлось натаскать от ельника невдалеке ветвей, набрать шишек для розжига. К сумеркам между двумя еловыми лежаками уже пылал костерок, кипела вода в котелке и пока овсяная крупа разваривалась, мы доедали сыр. Он уже был засохшим, поэтому часть от большого куска улетела в будущую кашу. Аверс нашел пару крепких ветвей и еще перед ужином, зачистил их от мелких веток и листьев, сделав пару походных посохов. В подмогу вместо лошадей. Посчитал запасы, и решил, что нам хватит их на неделю пути, а после нужно будет выменивать у селян на вещи, что дадут. Воду можно было пополнять до перевала дважды - источники знали, а вот где искать пропитание за горами, могли сказать только карты.

  - Боязно их так раскрывать будет. А хорошо ты придумал с грязью!

  Вспомнила я его уловку.

  - Надо туда и мочи налить, вернее будет. И пальцы ею же оттереть. Верно те подметили - чернила въелись, заметно и подозрительно для простолюдинов.

  Я даже не поморщилась. Вспомнила, что лекарь про свойства этого естественного отправления говорил. Неприятная, вонючая, но все же бывает полезна.

  - От нас уже разит на сто шагов вперед и назад на двести. Голова зудит...

  - Это как же ты привыкла к горячей воде, неженка, - насмешливо произнес мой спутник и я с радостью увидела его улыбку одними уголками губ. Развеялся хоть немного от мрачных дум.

  - Холодной умывалась и обтиралась каждый день. Колодезная вода у меня всегда стояла. А горячей в кухнях раз в месяц. Да и не неженка я, это для здоровья полезно. Так Соммнианс говорит, приучил, а если вода ледяная, то это на зиму от холодов закаляет.

  Тут уж у меня улыбка пропала, и Аверс это заметил.

  - Тоскуешь по нему?

  - Да. Он мне и друг, и брат, и отец, хоть возрастом немного и старше. Мне хочется о нем заботится также, как и он обо мне когда-то. Но лекарь в этом суров.

  - Друг и брат? Говорили в Неуке, что вы тайные возлюбленные.

  - Может и говорили. Нет, мы не питаем страсти друг к другу. Так по дороге случилось, что он нашел во мне собеседницу, какую среди прочих мужчин и женщин не находил, и я в нем тоже. Я ведь и не знала, что что-то знаю и о чем-то читала, пока он не раскрыл. Да и выходил он меня. А так, сердечного огня нет ни в нем, ни во мне.

  - Вы оба молоды, - усомнился Аверс, - сама природа любовь зажигает.

  - У него дело жизни, Сомм другим горит, и другого жаждет. Может быть он и утешает тело свое с какой-нибудь помощницей по кухне или в лекарской, не знаю про то. А сердцем не томится. А я же... - тут меня забрали сомнения, говорить оружейнику столь откровенно, или нет, - ...я словно и не молода, так чувствую. Будто с памятью ушла куда-то и сама вся я. Ничего я так не хочу, как вернуть ее, память эту, прошлое мое. Там жизнь целая, а не разбитая, там семья, там и любовь где-то. А здесь и сейчас я ратник на службе, я писарь и чтец с иных языков. Для того, чтобы не чувствовать себя совсем одиноко, у меня есть один друг, и этого хватало для счастья. Теперь же у меня два друга, да?

  Я подняла на Аверса глаза, которые прежде старательно отводила в сторону, чтобы не растерять храбрости. Он смотрел на меня, сдвинув брови, своими серо-зелеными глазами с граненым разрезом, пристально так.

  - У нас с тобой уже приключение, уже будет о чем рассказывать. А сколько впереди опасностей! - я попыталась пошутить, потому что он на вопрос не ответил.

  - У меня была дочь, - после недолгого молчания я услышала его голос, - и больше не будет. Не жди, что я буду питать к тебе отцовские чувства или братские. Мне приемная семья не нужна.

  - Я и не жду. - Слова Аверса не задели, даже обрадовали. - Не хочу я тебе быть дочерью! Только если для дела нужно. А так, ты ведь в Неуке всем нравился. Видный, умный, добрый. Тоже своим делом горишь. О лучшем попутчике и желать нельзя.

  Тут уж меня смутило, что я так лихо наговорила ему и про то, и про другое. Пора было прикусывать свой язык и вновь превратиться в молчаливую Рыс, которая не мозолит уши пустой болтовней, словно баба, что горох лузгает.

  Удивительно, но моя искренняя лесть на оружейника подействовала хорошо. Его колючий взгляд перестал быть таким уж жестким, и он сам не выдержал долгого молчания.

  - Я могу помочь тебе с твоим прошлым. Довелось мне увидеть однажды человека, что заговаривал в сон. Только не обычный, а повествовательный. Вот удастся нам отдохнуть хорошо, чтобы тело не ныло от боли, тогда попробуем.

  - Давай сейчас!

  - Нет. Голова должна быть ясная, и не отвлекаться ни на что. Трудно будет.

  - Тогда утром. Аверс, молю тебя! Зачем ты мне сказал про помощь, если собираешься меня томить в ожидании. Если хоть крупица вернется, если хоть одно лицо или имя вспомню!

  - Успокойся. Давай утром.

  Я успокоилась. После ужина, когда уже собирались лечь, я задала оружейнику последний и страшный вопрос:

  - Аверс... а ты всех потерял? Есть хоть кто-нибудь в этом мире, кто ждет тебя где-то или ищет?