Миракулум 3

Заклинание мертвого языка заговорило в моей голове мыслью - с тем размеренным тактом, с каким должен его произносить спокойный голос. Ощущение пространства вокруг расширилось и разрядилось, и я держалась вне притяжения, - вдохнуть по-прежнему невозможно, но обруч грудь отпустил и не сжимал больше. Нагота не оставляла преград между мной и природой, возвращая с каждым произнесенным в мыслях словом в состояние исконного первозданного чувства - младенца в материнской утробе.

Та же защита и покой, воздух вне воздуха, умиротворение и блаженство единения с существом, что меня зародил и меня питает. Сердце, как будто бы мое, бьется и вовне, токи крови пульсируют по моим артериям и венам, и токи жизни - вне меня. Я не чувствую времени и одновременно понимаю, что оно движется по закону зарождения, развития и роста... Крошечная искра, вспыхнувшая в сонме созвездий... Капелька, упавшая в великие воды... нет! Не себя я так ощутила!

Волна с силой выбросила на берег, как в шторм. Подогнала по земле, ударила камешками и песком, с пеной отступила, открыв меня целиком холодному воздуху. Я не смогла подняться, оставшись согнутой и прижав к ногам голову. Обхватила руками живот - так сильно мне хотелось окружить эту искру собой, сохранить внутри, защитить от всех угроз каждой клеточкой тела. Стать маленькому ребенку, что пока вырос не больше фасолевого зернышка, самым надежным телесным щитом.

- Обнаружила свой секрет, Рыс?

Не удержала слез - плакала и не шевелилась, - так было теплее, и глупое желание обнять ребенка еще крепче и сделать его еще более близким, оказалось сильнее меня. Но ближе некуда! Понимала, а противостоять чувствам не могла...

- О, боги! Как же я молила об этом чуде!

- Как можно так стойко сносить страдания, но так ослабеть от радости? Вставай. Я твою одежду принес, а хочешь - новую наколдую.

Я медленно выпрямилась и уставилась на Миракулум во все глаза, осененная новым пониманием:

- Рихтер! Мое дитя зародилось в прошлом... он на семь дней старше того времени, что я прожила здесь!

- Да. Твоя женская природа решила проснуться не с перерождением, а в последние недели той жизни. Ты просто не успела этого заметить.

- Ты знал, но ты смолчал? Ни мне, ни Аверсу не сказал ни слова, послав нас на смерть!

Скорбные эмоции проявились на юном лице Рихтера, и он сочувственно, не по возрасту по-отечески утер с моих щек слезы:

- Потому и послал, что каждый день стал на вес золота и медлить нельзя. Поступи я иначе, просто отпустив вас на все четыре стороны, вы бы обрекли себя на преследования служителей. Продержались месяц, другой, но не больше - поймали бы. Беременная женщина - не юркая беглянка, а пытки до смерти лишили бы тебя не только разума, но и плода.

- Ты не сказал...

Жалобно повторила я, через его слова находя понимание причин, но новая обида во мне плакала от новой несправедливости.

- Аверсу? Тебе? Он бы превратился в безумного зверя, которым движет один инстинкт - защищать свою женщину и своего ребенка. Он бы никогда не поднял на тебя руку, Рыс. И ты сама не подставила бы так легко сердце под стилет, зная, что умрешь не одна. Ведь для тебя и его незнание о перерождении делало смерть смертью. Необратимой. Небытием. Вечной тьмой. Я приказал ему убить тебя в эту же ночь, спася всех троих для новой жизни, и никак иначе.

Я кивнула, склоняя голову в вине за упрек:

- Прости... и спасибо. Был бы здесь Аверс, он сказал бы тебе те же слова, что и я. Спасибо! За то, что избрал для испытания, что пришел на помощь, не оставил на погибель, и так одарил меня и одаришь его.

- Ну, на этот раз я принимаю твою благодарность, избранница. И даже признаю себя другом, скрывать нечего, и дразнить страшными обликами не буду. Все, встряхнись, и оденься. На тебя, мокрая мышь, смотреть жалко. Идти сама сможешь или на руках придется тащить?

Я засмеялась и вновь расплакалась. Столько слез пролила за прошедшее время, а они не кончались. И горькие, и тоскливые, а теперь - счастливые слезы! Зажалась опять, обняв саму себя и свое сокровище, и не смогла послушаться Рихтера. Пусть хоть силком тащит, хоть уговаривает, а еще несколько мгновений недвижности были необходимы как воздух! Есть я и живое зернышко, есть я и крохотная душа внутри. Есть я и частичка Аверса, слитые воедино самой великой магией - любви и жизни.

Глава пятнадцатая