Мирелла

– Истребители сии хорошо вам знакомы: это наши гамельнские водоносы, кои наделяются отныне новой обязанностью! – гордо провозгласил бургомистр.

Бургомистр потерпел уже немало убытков из-за крыс, уничтоживших добрую часть его припасов. А потому не намерен был отсыпать звонких флоринов наемным крысотравам. Отчего и явилась ему светлая и простая мысль: прибегнуть к тем рукам, что уже есть у него в услужении задаром. Члены магистрата принялись рукоплескать, а следом за ними – и охваченная общим ликованием толпа. Мирелла у ворот сарая тихо вздохнула.

Затем бургомистр торжественно, будто жалуя орден, вручил водоносам по увесистой палке. Как же, думала Мирелла, таскать ее зараз с двумя ведрами и где улучить время, разнося воду по двум участкам города, чтобы еще и изводить в них крыс.

Но замечательнее всего было то, что сказал бургомистр в заключение: дабы новые обязанности принесли крысобоям заслуженную славу, убиенных крыс они будут носить вокруг пояса как трофеи. Толпа вновь рукоплескала.

Бургомистра на помосте сменил священник. Он пообещал отслужить особую мессу, на коей горожане сообща смогут умолять Господа об избавлении от сей напасти.

– И помните, – прибавил он, – капканы и крысоловки действенны, лишь если осенить их крестным знамением с поминанием святой Гертруды Нивельской[5].

Все расходились приободренные. В тот же вечер бургомистра посетило второе озарение. Супругу его беспрестанно кусали крысы, что было прискорбно. И оттого явилась ему мысль. В столовой зале выставлен был старый доспех его деда. Бургомистр облачился в сию надежную броню, не исключая и шелом, дав себе зарок не снимать ее, покуда в городе кишат грызуны. Супруга подтвердила, что вид у него в таком наряде весьма доблестный. Жаловаться она не стала, даже когда муж лег в постель в полном боевом облачении. Всё равно по ночам крысы нападали пуще всего – до того, что с утра она просыпалась вся в царапинах, на перепачканных кровью простынях.

* * *

Мирелла избегала укусов без большого труда. Лохмотьев было на ней так мало, что грызунам и не влезть под ткань. Да и на ногу она была быстра: ежели меж ступней оказывалась крыса, Мирелла увертывалась, прыгнув в сторону. Одного она боялась: как бы грызуны не напали на Пана во сне. Днем ему хватало мочи отгонять их. Ночью же Мирелла спала вполглаза, настороже.

По первым дням водоносы забавлялись своей новой работой. Но палки оказались слишком скудным оружием против врага: крысы были юрки и проворны. Прикончив несколько штук, водоносы обвешивались трофеями и гордо ходили, болтая трупами на поясах и задирая нос. А запасы зерна и снеди продолжали таять.

Как-то, разнося воду, Мирелла наткнулась на Бедвика, и показалось ей, что тот мечет на нее взоры куда мрачнее обычного. Увы! Еще заботой больше. Дни напролет стучала она по мостовой, отпугивала крыс, напояла свою и Панову часть града. Вечерами сил ей доставало лишь промыть ему рану, спеть колыбельную и уснуть.

Затем пошли дни, когда и прочие водоносы стали поглядывать на нее косо. Мирелла же обыкла, чтобы ей досаждали открыто. В один вечер, едва вошла она в сарай, все смолкли. Она весьма встревожилась от этих перешептываний и взоров украдкой. В ту ночь она едва сомкнула глаза: ей не спалось оттого, что рядом восемь детин неведомо что задумали на ее счет.

Наконец однажды, приметив, что Бедвик поджидает ее у реки, Мирелла поняла, что сейчас всё разрешится. Она осторожно приблизилась. Лицо водоноса было гораздо угрюмо.

– Они ждут тебя, – сказал он сердито.

– Это кто же? – спросила Мирелла.

– Сама должна знать, о ком речь. Вот уж три дня они тебя у реки ищут, но ты всё бегаешь козой, потому и поймать тебя не могут. А теперь вот к нам пристали, ко мне и парням, чтобы мы тебе передали.

Мирелла всё не могла взять в толк, о чем речь.

– О прокаженных я, – сказал наконец Бедвик.

– О прокаженных? – изумилась Мирелла.

Водонос пришел в невыразимую ярость:

– И чего ради ты с ними якшаешься? Нешто рехнулась? Ей-богу, ежели проказа у тебя и ты от нас сокрыла, крепко же ты пожалеешь!

И он воззрился на Миреллины руки, ища первые следы недуга.

– Что за вздор! О чем ты? – удивилась Мирелла, показывая ему ладони. – Я в полном здравии. И чего они хотят, не знаю.

– Скоро узнаешь. Тебя призывает их королева.

И, нависши над ней всем своим ростом, он прибавил:

– И заруби себе на носу: я не желаю их тут видеть, когда мы к реке подходим. А не то донесу бургомистру.

Бургомистр не погнушается запретить прокаженным черпать из Везера воду. Мирелла умягчила Бедвика, как могла, и обещала, что всё будет как он хочет.

Едва он ушел, Мирелла направилась к лепрозорию. Шла она не без опаски.

Вход в лепрозорий был заказан всем, кроме самих прокаженных. А что у них есть королева, Мирелла и знать не знала. Помедлив у ворот, она под конец решилась дернуть колокольчик.