Мировая история и социальный интеллект

генетического или кровного фактора люди догадывались задолго до

открытия генов. Например, Тит Ливий повествует о препятствиях,

которые в V веке до н.э. патриции, опасаясь за чистоту своей крови,

чинили принятию закона разрешающего браки между ними и плебеями

(см. Т. Ливий. История Рима. Книга IV. 1). Я просто имею в виду, что

подавляющее большинство населения земного шара, возможно, за

исключением самых отсталых племен Тропической Африки, Амазонии и

Крайнего Севера, не настолько сильно генетически различно, чтобы

этот фактор оказывал первостепенное влияние на уровень социального

интеллекта и капитала, соответственно. Дело в том, что хотя индивиды

с высоким уровнем социального интеллекта, проживающие в развитых

странах, сегодня обладают большими способностями к абстрактному

мышлению необходимому для понимания действующих социальных

норм, однако эти способности оказывают ничтожно малое воздействие

на гены их потомков. Ибо, для того чтобы эти способности оказали в

ходе эволюции на них ощутимое влияние, нужны тысячи или, скорее

всего, десятки тысяч лет. Ничто не свидетельствует о том, что

нынешние жители запада генетически более предрасположены к

высокому уровню социального интеллекта, нежели в прошлом жители

лидийского царства, древние греки, карфагеняне или римляне.

Поэтому вероятнее всего повышение уровня социального интеллекта

членов племени или народности производило по причине внезапно

встающего перед ними вызова, требующего психического (умственного)

напряжения, позволяющего перестроить господствующие социальные

отношения и нормы поведения для адекватного и эффективного ответа.

Вызовом могли быть: во-первых, угроза завоевания, для

предотвращения которой народность резко объединялась,

устанавливая новые регуляторные нормы социальной жизни,

повышающие доверие и социальный капитал. Во-вторых, голод и

нависшая угроза вымирания, требующие объединения и

рациональности использования ограниченных продовольственных

ресурсов. В-третьих, похолодание климата, наводнение или

вынужденная миграция, со всей сложность обустройства на новом

месте в незнакомой среде. Во всех этих случаях резкое изменение

исторических условий существования племени, союза племен или

народности приводило к необходимости коренного пересмотра

действующих социальных норм и правил в течение одного или двух

поколений, к их усложнению и большей универсальности. Новые, более

сложные нормы требовали и более высокого уровня интеллекта и

служили его передаточным механизмом, о работе которого было

рассказано выше.

Кроме вызова для повышения уровня социального интеллекта, по всей

видимости, были необходимы некоторые сопутствующие условия,

например, возможно, наличие животных, которых можно приучить и

способных содействовать в обработке земли. (Известно, что в Южной

Америке до пришествия европейцев из крупных животных были только

ламы, а в Северной Америке местная популяция лошадей вымерла за

несколько тысяч лет до открытия Нового Света).

То, что повышение уровня социального интеллекта в результате

психического напряжения вероятнее всего было ответом на некий,

угрожающий существования сообщества, вызов, подтверждается и

тем, что психологи очень часто под интеллектом понимают способность

разрешать новые ранее неизвестные жизненные задачи.

Необходимость выживания – мотив, ответ на вызов – приоритетная

задача, разрешение которой абсолютно необходимо, в то время как

готового и привычного ответа на которую нет в наличии. Только такие

насущные и сложные задачи и их разрешение способны поднять

социальный интеллект племени, народности или нации на новый, более

высокий уровень.

Что касается важной роли вызовов и ответа на них в формировании

социально-исторических процессов, то она была отмечена, в частности,

известным британским цивилизационным историком Арнольдом

Тойнби. Он полагал, что развитие и существование крупных сообществ

(цивилизаций) определяется способностью (или отсутствием таковой)

ее элиты найти адекватный ответ на серьезный вызов природного мира

или человеческой среды. Тойнби правильно отмечает ключевую роль

фактора вызова в жизни человеческий сообществ; однако он, как я это

покажу позднее, не понимает причины образования цивилизаций и

чрезмерно преувеличивает роль элиты в социальных процессах (что,

правда, характерно и для многих других, например, Хайека и Ортеги-И-

Гассета). На мой взгляд, совершенно очевидно, что элиты не могут

изменять уровни социального интеллекта и капитала, от которых

зависит процветание. Ибо они порождение масс, которые неверно

представлять, как нетворческое большинство, так как они участвуют в

создании и функционировании нравственной системы (наиболее

важной из всех регуляторных систем), этой плоти и крови

общественной жизни.

Однако наиболее значимый период времени в определении будущего

уровня социального интеллекта – это период становления народности.

Когда в силу исторических причин – завоевания или миграции – на

территорию проживания некой народности прибывают представители

другой в таком числе, что они не способны ни ассимилировать местное