Мировая революция. Воспоминания

Более подробный анализ этого исторического процесса я дал в своей первой лондонской лекции; в ней находится основа той политической программы, которую я позднее развил в «Новой Европе» и в этой книге.

Было бы естественно, если бы малые народы начали сближаться и даже соединяться; однако такие союзы никогда не сравняются своей слитностью и централизацией с соседними большими народами. Союзы между государствами и народами происходят по различным причинам и доводам; они бывают обусловлены географическим положением (соседством), сходством почвы (например, равнина с обеих сторон), взаимным дополнением естественными и производственными продуктами, общей опасностью, политической дружбой и т. д. История показывает нам множество различнейших союзов и объединений; бывают временные и продолжительные договоры, различные формы федераций и союзов. В древнее время насильственное соединение и подчинение было весьма сильным элементом.

Нельзя ожидать, чтобы все малые народы соединились в один союз; их интересы слишком различны. Судя по теперешнему положению можно лишь ожидать, что укрепятся некоторые сплоченные группы малых народов, вроде Малой Антанты. Рядом с Малой Антантой можно еще наблюдать, как северные народы – финны, эстонцы, латыши, литовцы, а также и поляки – совместно защищают свои интересы. Видно, как малые народы начинают сознавать свои общие интересы; на этом основании дальнозоркие политики будут работать над дальнейшим сближением, и между ними и их государствами возникнет по крайней мере tacitus consensus. В каждом случае заслуживает размышления тот факт, что пояс малых народов имеет более 100 миллионов жителей – если, конечно, и поляки признают себя малым народом. Географически этот пояс тянется с севера на юг, через всю Европу; уже благодаря этому возникают значительные затруднения при единении. Например, финны и греки едва ли скоро признают общность своих интересов.

Я уже говорил о попытке Среднеевропейской унии и как нашли друг друга в эмиграции представители малых народов; несколько представителей, конечно, представляют собой нечто совсем иное, чем народы, но и в таком виде попытка интересна и заслуживает внимания.

Очень часто указывали на Австро-Венгрию как на естественную федерацию малых народов; турецкая опасность будто бы сблизила Чехию, Австрию и Венгрию. Говорили также о Дунайской федерации в том смысле, что Дунай является естественной связью придунайских народов и земель с реками, впадающими в Дунай (наша Морава с Днем, Драва и Сава и т. д.). Австрийские историки и географы писали статьи и книги о том, что почва естественно соединила все австрийские земли; венгерские ученые – то же самое по отношению к Венгрии.

Наши историки указывали, однако, что инициатива создания Австрии исходила от наших королей Премысловцев (из страха перед турецкой опасностью). Турецкая опасность миновала; что же касается устройства почвы, то наша республика и в смысле гор, и в смысле территории вообще является более органическим целым, чем бывшие Венгрия и Австрия, во всяком случае не менее органическим. Кроме того, теперь подобных вопросов не решает география; при современной технике естественные границы, если они не являются горами, доходящими до облаков, величайшими реками, морями или пустынями, потеряли прежнее значение. Экономические нужды, необходимость обороны и различные культурные элементы стали теперь гораздо могущественнее; природа многое внушает человеку, во многом руководит, но решает свою судьбу человек сам и ощущаемые им потребности.

Распад Австро-Венгрии должен быть объясняем так же, как и ее возникновение; если историки объясняют нам, как естественно возникла Австро-Венгрия, то они же должны объяснить, как она естественно развалилась: турецкая опасность не дала Габсбургам право на абсолютистическое подавление народов, особенно нашего. Освобожденные народы хотят при помощи своих собственных государств, при помощи интенсивных усилий исправить недостатки, рожденные экстенсивным абсолютизмом; поэтому не может быть и речи о более или менее насильственной, вынужденной унификации и централизации в иной политической форме. Те общественные и исторические силы, которые вели к организации Австро-Венгрии и к ее развалу, останутся действенными и в дальнейшем; те из них, которые будут признаны плодотворными и здоровыми, могут быть сознательно применяемы. Возможно и желательно, чтобы между государствами, возникшими ив Австрии, были оживленные экономические и культурные сношения; поэтому разумным и своевременным требованием является усовершенствование сообщения и транспорта.