Мировая революция. Воспоминания

С этой точки зрения я также, например, наблюдал наших солдат в России и в Сибири: у нас было войско, а были ли мы его господами, господами над самими собой? Умели ли мы самостоятельно располагать собой, держали ли мы себя постоянно одинаково в руках, были ли мы начеку? О том, что мы были храбрыми в минуту опасности, не было никаких сомнений; от сознательных солдат я, однако, часто слышал, что наш солдат, когда на него наступает враг, не бывает таким сосредоточенным, как в опасности. Справедливо ли это и в какой мере?

В связи с этим можно было бы указать на факт, что мы потеряли свою независимость, что мы не сумели удержать свое государство. Далее можно было бы сказать (так и говорят в действительности), что именно наше гуситство, наши Братья, вся наша реформация – а реформация является самым интимным проявлением моральной и национальной сущности – были незрелы, политически вредны и закончились именно поражением и потерей государственной независимости. Немецкая реформация была политически более конструктивна.

Вот хотя и более скромный пример из новейшей истории – «Омладина». Импровизация, вспышка бее активного окончания; погибла жизнь, и характерно, что жизнь чешского человека погибла по вине чешских же людей.

Когда я так постоянно размышлял о нашей национальной гуманитарной программе, то пришел к сознанию, что гуманизм не является врожденной, характерной пассивностью, но правильным основанием успешной, реальной политики. То, что мы добились нашей независимости, создали наше государство, является тому ярким примером.

Спор о 28 октября представляется мне спором о нашем государственном строительстве, о нашей государственности, о политической конструктивности, активности в смысле политического (не только административного!) руководства, о водительстве, о том, сумеем ли мы быть господами, надолго господами своего государства.

Так же, как и во времена Гуса, дело заключается в том, чтобы понять не только свою, но и европейскую, прямо мировую ситуацию; благодаря нашему географическому положению и истории наша политика есть и должна быть европейской, мировой, несмотря на то что мы малый народ, именно как раз потому, что мы малый народ; итак, сумеем ли мы при данной мировой ситуации удержать крепко и навсегда добытую независимость, имеем ли мы для этого достаточно способностей, достаточно разума, достаточно дальнозоркости, достаточно воли, достаточно решимости и выдержки? В этом заключается ядро спора о 28 октября.

Еще до войны и в самом начале войны я ответил сам себе на этот вопрос положительно: я решился на революционное движение за границей, будучи убежден, что на родине народ и его вожди умело используют победу союзников и что мы все будем работать над осуществлением своей максимальной политической программы. Наша революция была действительно настолько правильно проведена, что это осуществление может быть порукой успешной политики и в пореволюционное время.

Если все же ставят вопрос, освободились ли мы благодаря заграничному движению или движению у себя на родине, то я отвечаю: вначале об этом не было споров; д-р Рашин в манифесте от 28 октября, женевская делегация и ее вождь и председатель Национального комитета д-р Крамарж в своих заявлениях и, полагаю, общее народное мнение, проявившее себя во встрече женевской делегации и при моем возвращении с первой частью легионов, являются доказательством взгляда, что решающее движение было за границей. Но этому заграничному движению была дана возможность развиться лишь благодаря всеобщему отпору, данному Австро-Венгрии народом, и умелому осуществлению переворота в момент, когда Вена капитулировала перед Вильсоном.

Демократия и гуманизм

Я уже указал, как мы обновили наше государство, какая была у нас программа и какая тактика; постараемся же теперь сознать, как можно удержать в своих руках добытое государство. Мы были независимы, но свою независимость потеряли – вот сильнейшая побудительная причина, чтобы сознательно ориентироваться в новой, миром созданной европейской ситуации.

Что касается программы нашей внутренней и внешней политики, то я думаю, что никто не ожидает от меня подробного описания административных задач: моей задачей является развитие главных принципов, которыми, по моему убеждению, должно руководствоваться в своей политике наше возрожденное государство. На практике эти принципы оправдали себя, как это доказывает возрождение нашего государства; наша политика должна быть продолжением той, которую мы вели в течение четырех лет за границей и благодаря которой мы добились независимости. Правда, это была политика внешняя, но основывалась она на принципах, которыми должна руководствоваться также и наша внутренняя политика. Теперь же хочу объяснить обстоятельно эти принципы – как лозунг, они выражены в названии этой главы.