Мировая революция. Воспоминания

На западе царские заявления не производили почти никакого впечатления, несмотря на то что там еще опасались панславизма и панрусизма: это происходило вследствие несовершенства русской пропаганды на Западе.

Если и говорится, что Россия воевала из-за Сербии и из-за славян, то это не совсем правда; у России были некоторые симпатии к Сербии, как были ранее к Болгарии, но они основывались главным образом на официальном православии. Официальная Россия имела в виду всегда не славянских, а православных братьев, в особенности тогда, когда стремилась к Царьграду и к свободному выходу из Черного моря. И во время войны Россия стремилась обеспечить особыми договорами за собой эти цели, на которые было направлено столько усилий.

Русские переговоры относительно Далмации во время лондонского договора, и вся русская политика во время войны являются доказательством того, что Россия – русская дипломатия – не имела никакого влияния на Западе ни в одном славянском вопросе, что у нее не было плана, и что она не давала из Петербурга никаких инструкций своим послам. Неприятно было даже смотреть, как Россия позволяла германской и австрийской политике подталкивать себя в польском вопросе. Сначала она в весьма осторожной форме провозгласила независимость Польши, а потом свела ее к автономии. Поведение русских бюрократов в Галиции тоже не могло содействовать разрешению польского и славянского вопроса.

Что касается формировки наших легионов, то и здесь Россия отстала от Запада; если бы у нее был славянский и особенно чешский план, то наши легионы были бы созданы если уже не в 1915-м, то в 1916 г., когда мы подали через Штефаника русскому правительству и царю точный план, поддерживаемый Францией, старым и испытанным союзником России. Историю русских легионов я изложил достаточно подробно.

В опубликованных зa последнее время документах из русских архивов я нахожу подтверждение того, что я видел в России, а именно что царское правительство обратило внимание на чехов лишь под давлением Франции и Англии и их благожелательного отношения к нам; сознательного практического плана, касающегося нашего народа, у царского правительства и у русских вообще не было. Если еще кому-нибудь нужны доказательства, то я привожу ответ союзников Вильсону на его вопрос об условиях мира: на том, чтобы мы были в ответе особо поименованы, настояла Франция; Извольский от имени России лишь подписал предложение западных союзников.

После царской России было образовано Временное правительство. Некоторые его представители признали политические стремления славянских народов (нас, поляков, югославян); этому революционному правительству мы обязаны тем, что оно наконец утвердило обещанный царским правительством, но все откладывавшийся устав формирования нашего войска, хотя этот устав и был нами же выпрошен.

Сначала правительство Керенского было настроено против нас, но после Зборова оно уже нам не мешало.

В административном отношении большевики продолжали царизм, они ведь были кровными детьми царизма; в иностранной политике они выступали более самостоятельно, по традиции рабочего интернационала. Они не понимали ни нас, ни наших стремлений. Несмотря на это, у нас с большевиками был заключен договор, косвенно признающий нашу независимость: они признавали нашу армию и право на вооруженный нейтралитет. Позднее они отреклись от этого признания, но в Сибири снова заключили перемирие с нашим войском.

В схеме я привожу также признание военного сибирского правительства.

Поучительными были наблюдения наших солдат в России. Они пришли в Россию с теми неясными отвлеченными взглядами на Россию и славян, которые у нас господствовали. В России они увидели действительную, живую Россию; они узнали царскую Россию и невзлюбили ее; у них было отвращение к русской гражданской и военной бюрократии, они были разочарованы царскими обещаниями; но они встретились с русским народом, с русским мужиком и полюбили его; Россия и Сибирь были хорошей русской школой для тысяч наших солдат; они узнали недостатки, огромные недостатки всех русских правительств, но в то же время они видели естественные условия русской великой державы и их влияние на русского человека и узнали его характер. В России наши солдаты встретились также с югославянами, поляками и украинцами – Россия была для них тоже хорошей славянской школой.

Взаимно и русские узнали от наших легионеров о чехах и словаках; до сих пор о нас знали слависты и часть интеллигенции – во время войны о нас услышал мужик, который раньше знал кое-что лишь о болгарах и сербах как православных и о поляках как католиках.