Мировая революция. Воспоминания

Демократия, говорят с презрением ее противники, состоит сплошь из компромиссов; ее защитники это допускают, но видят в этом как раз плюс. Я высказал свое мнение уже давно и по этому вопросу; в политической практике, как во всякой деятельности и вообще в жизни, необходимы компромиссы, не в области принципов, но именно в области практических поступков; их делают величайшие радикалы (огромный пример – Ленин, пришедший к власти). Однако политика образованных и сознательных государственных деятелей – это касается в полной мере и образованных и сознательных партий – не будет состоять из компромиссов между противоположностями и крайностями, но главным образом в осуществлении программы, созданной на познании и понимании истории и общего положения государства, народа, Европы, человечества. В этом заключается постоянное требование мировой политики. Не золотой, средний путь, а ясная цель и сознательное, неутомимое ее достижение. Между компромиссом и компромиссом бывает разница. Честный человек избежит принципиальных компромиссов, но сделает компромисс в средствах, особенно во второстепенных, менее важных вопросах. Настаивать в мелких, второстепенных и менее важных вопросах всегда и во всем кажется последовательным и крепким, но в действительности это мелочно и мелко. В этом отношении полным правом осуждается доктринерство. Демократия держится и развивается при помощи всеобщего мышления и деятельности; а потому что, никто из нас не непогрешим, демократия должна означать терпимость и приятие от каждого хороших сторон. Однако отвратительна компромиссность людей без определенной цели, и убеждения людей, политически близоруких, необразованных, мелких, их деятельность в конце концов не что иное, как метание от мнения к мнению, искание золотого, среднего пути, который в действительности означает часто блуждание между двух стен, политиканство, слабость, недостаток суждений, полуобразованность, бесхарактерность и страх.

Можно сказать, что при современном уровне образования государства развиваются при помощи революции сверху и снизу; этой борьбе революции, идущей впереди, с революцией, тянущей назад, этому качанию между реакцией и радикализмом положит конец демократия – конечно, истинная демократия.

Я защищаю демократию от абсолютизма диктатуры, все равно, присвоит ли себе право на диктатуру церковь, государство или пролетариат, вообще кто бы то ни было. Я знаю аргументы, что совесть и право абсолютны, что так же абсолютны разум и наука и что, следовательно, имеет право и диктатура; я знаю аргументы о диктатуре «сердца» и тому подобные оправдания. Конечно, логика, математика, моральные и, быть может, иные принципы абсолютны, т. е. что они не могут быть относительны в том смысле, что каждый народ, каждая партия и, наконец, каждый отдельный человек имеют свою собственную мораль, свою математику и логику; но между этим поэтическим абсолютом в теории и между практическим, политическим абсолютизмом есть разница. Самая научная политика, так же как и все науки (математика и логика в этом отношении немного отличаются), зависит от опыта, индукции и не может, что заключается в самом понятии науки, требовать непогрешимости. Самая научная политика не может быть непогрешимой, она не дает вечных правд и не может быть доводом для политического абсолютизма.

Абсолютизм не заключается в едином монархе, но в его непогрешимости. История государственного абсолютизма и его теоретиков представляет собой интересное чтение; государство освобождалось от церковной опеки, но в свою очередь требовало для себя хотя бы часть той непогрешимости, которая принадлежала церкви и папе. Титул «Милостью Божьей» является выражением той непогрешимости, которую монархи хотели обеспечить своей диктатуре. Папа ссылался на чудеса и традицию, восходящую к самому Христу, – теория же монархического и государственного абсолютизма – это не что иное, как подглядывание у теоретиков абсолютизма и диктатуры церкви. То, что незадолго до Французской революции теоретик абсолютизма Мерсье де ла Ривьер ссылался на Евклида как на абсолютиста, является интересным доказательством того, как уже тогда мало верили в людовиковский абсолютизм и как защитники абсолютизма должны были головоломно доказывать непогрешимость, бесконтрольность и диктатуру монарха.

С самого начала Нового времени все народы с полным правом восстают против политического и духовного абсолютизма, от чего и происходят все эти религиозные, литературные, социальные и политические революции; сопротивление и борьба с абсолютизмом дали характер Новому времени, прогрессу, демократии.