Мировые религии. Индуизм, буддизм, конфуцианство, даосизм, иудаизм, христианство, ислам, примитивные религии

Альтернативой является работа, выполняемая отдельно, почти обособленно от эмпирического «я». Отождествляя себя с Вечным, работник трудится; но поскольку действия выполняются эмпирическим «я», истинное «Я» не имеет к ним никакого отношения. «Знающему Истину, сосредоточенному на «Я», надлежит думать: «Я не делаю ровным счетом ничего». Пока он видит, дышит, говорит, отпускает, удерживает, открывает и закрывает глаза, он наблюдает лишь ощущения среди ощущаемых предметов»[24].

По мере сдвига отождествления йога от его конечного к его бесконечному «Я», оно становится все более безразличным к последствиям, проистекающим из его конечных действий. Оно все больше признает истинность тезиса «Гиты»: «У тебя есть право трудиться, но нет права на плоды трудов». Жизненным кредо становится долг ради долга.

Тот, кто исполняет то,

Что предписано долгом,

Вовсе не заботясь

О плодах действий,

Тот есть йог[25].

Бхагавад-гита, 6:1

Отсюда и притча о йоге, который медитировал, сидя на берегу Ганга, когда увидел, как скорпион упал в воду. Йог зачерпнул его в ладонь, но скорпион ужалил его, и при этом снова свалился в реку. Йог еще раз спас его и вновь был ужален. То же самое повторилось еще два раза, прежде чем какой-то случайный свидетель спросил йога: «Зачем ты продолжаешь спасать этого скорпиона, получая вместо благодарности от него лишь укусы?» Йог ответил: «В природе скорпионов жалить. В природе йогов – помогать другим, когда это в их силах».

Последователи карма-йоги пытаются совершать каждый поступок, словно единственно возможный, а совершив его, в том же духе переходить к следующему. Спокойно и всецело сосредоточившись на каждом долге по мере его появления, они противостоят нетерпению, возбуждению и тщетным попыткам делать одновременно десяток дел или думать о них. Какие бы ни выпадали им задачи, они полностью выкладываются, выполняя их, ибо поступить иначе значит поддаться лени, а это еще одна разновидность себялюбия. Но едва выполнив задачу, они отрешаются от нее, какими бы ни были последствия.

Для меня – убыток или прибыль.

Для меня – слава или позор.

Для меня – удовольствие, боль.

Бхагавад-гита, 12

Духовно зрелые люди не возмущаются, когда им указывают на ошибки, поскольку они отождествляют себя скорее со «стратегическим» «я», выигрывающим от такого исправления, нежели с сиюминутным «я», получающим наставления. Аналогично йог с невозмутимостью принимает потерю, боль и позор, зная, что и они тоже учат. В той мере, в которой йоги полагаются на Вечное, они остаются спокойными, даже посреди активной деятельности. Словно центр быстро вращающегося колеса, они кажутся неподвижными – в эмоциональном смысле, даже когда чрезвычайно заняты. Их неподвижность подобна спокойствию абсолютного движения.

Несмотря на то что понятийные структуры, в рамках которых философские и чувствительные натуры практикуют карма-йогу, различны, нетрудно заметить общность их стремлений. И те, и другие придерживаются радикальной «разгрузочной диеты», призванной морить конечное эго голодом и отбирать у него последствия действий, питающих его силы. Ни те, ни другие не дают никаких поблажек тому врожденному эгоизму, который мир считает здоровым чувством собственного достоинства. Бхакта стремится «держаться в тени», вверяя сердце и волю Вечному спутнику и обретая их в итоге улучшенными тысячекратно. Джняни так же нацелен на сокращение эго, убежденный, что в той степени, в которой это предприятие окажется успешным, ему удастся узреть ядро индивидуальности, радикально отличающейся от его видимой маски, и явится «возвышенный обитатель и наблюдатель, превосходящий сферы прежней системы сознания-подсознания, надменно равнодушный к предпочтениям, ранее подкреплявшим личную биографию. Эта безымянная «алмазная сущность» – совсем не то, что мы лелеяли как свой характер и культивировали как свои способности, склонности, достоинства и идеалы; ибо она возвышается над всеми горизонтами непросветленного сознания. Она была окутана коконами тела и личности, однако они, темные, плотные, толстые [наслоения поверхностного «я»] не могли отразить его облик. Лишь просвечивающая суть [ «я», в которой стремится рассеяться все частное] позволяет ей стать видимой – как за стеклом или сквозь воду тихого пруда. И в тот же момент, когда о ней узнают, ее проявление сопровождается непосредственным знанием, что это и есть наша подлинная личность. Монаду жизни вспоминают и приветствуют, несмотря на то что она отличается от всего в этом феноменальном соединении тела и души, которое в заблуждении, вызванном нашим обычным невежеством и неразборчивым сознанием, мы, делая грубую ошибку, путали с истинной и постоянной основой нашего существа»[26].

Путь к Богу через психофизические практики