Миртаит из Трапезунда

– Бутылка вина из дворцового погреба оказалась намного крепче, чем голова господина Дамиана, которую я решительно переоценила, – ухмыльнулась Ирина. – Как я слышала, господин Дамиан нездоров и уже целую неделю не появлялся в Цитадели.

Я вздохнул с явным облегчением и заметно повеселел.

– Не сильно расслабляйся, – заметила девушка мою откровенную радость. – Как только господин Дамиан поправится, так сразу придет по твою душу.

– Может, и не придет, – искренне захотелось поверить мне своим же словам.

– Что ты ему сделал? Отчего он тебя преследует? – предприняла Ирина новую попытку узнать мою тайну.

– Ничего.

– Ты мне не доверяешь? – предположила девушка и уставилась на меня своими большими черными глазами.

– Это не мой секрет, Ирина.

– Так здесь кроется какая-то тайна? Я так и знала! – хитро подмигнула мне черноволосая красавица.

– Можно и так сказать, – неохотно промямлил я. – С этим господином Дамианом можно как-то договориться?

– С ним никак не договориться, Филат. Самое действенное ты уже видел – огреть эту скотину бутылкой по голове или любым другим способом ввести в бессознательное состояние.

– Второй раз мне вряд ли так повезет, ведь ты теперь будешь жить не в Цитадели, а в Летнем дворце, – сознательно упомянул я о срочном отъезде Ирины из Цитадели.

– Ну, в охранники я к тебе точно не пойду, – продолжила дурачиться Ирина.

– Отчего же? Ты ведь согласилась пойти в кухарки? – я упорно подозревал, что девушка мне что-то не договаривает, впрочем, как и я ей.

– Мне осталось недолго ходить в кухарках.

– Откуда у тебя такая уверенность?

– Я точно знаю, – убежденно ответила мне девушка и загадочно добавила: – Мне известно намного больше, чем ты можешь себе представить.

– При этом ты ничего не расскажешь мне? – подыгрывал я Ирине, не особо веря ее словам.

– Ты ведь тоже молчишь и даже не думаешь говорить мне о том, что за дела у тебя с господином Дамианом. И где ты пропадал всю последнюю неделю. Я уверена, что поранился ты не за письменным столом, – указала Ирина на мои незначительные ссадины на руках.

– Упал с лошади, – повторил я то же самое объяснение, которым вполне удовлетворился мой учитель.

– Не смеши меня, – не поверила мне девушка.

– Серьезно.

– Ладно, считай, что мы с тобой квиты. Оба держим наши секреты при себе, по крайней мере, пока что, – продолжила напускать таинственности в наш разговор Ирина.

Тем временем на кухню вернулась толстая повариха и возмущенно бросила мне:

– Как? Ты еще здесь?

– Уже ухожу, – коротко отозвался я и, прихватив оба кувшина: один с водой, а другой с вином, отправился в свою комнату.

Со дня моего возвращения в Трапезунд начали безжалостно проходить дни и даже недели, но ничего особенного не происходило. От Демира я знал, что их шестой отряд во главе с оправившимся от опасной раны друнгарием Леонидом был отправлен в Триполи. Каких-то других изменений в столице я не заметил. Жизнь в Трапезунде шла своим, давно устоявшимся чередом, и вся история, связанная с возможным нападением туркоман на Трапезунд, стала представляться мне сущей бессмыслицей, выдуманной чуть ли не лично мной.

Травмы, что я получил в результате поездки в лагерь Авшара, давно зажили, но никаких уроков военного мастерства, в которых я теперь сам видел крайнюю необходимость, у меня так и не началось. Каждый день я самостоятельно упражнялся в метании ножа для того, чтобы поддерживать полезный навык, который однажды уже спас мне жизнь.

Никаких распоряжений от Никиты Схолария не поступало. Великий логофет не посылал за мной и не призывал меня. Агапит тоже не появлялся, и я праздно проводил время, дни напролет слоняясь между библиотекой и конюшней. Изредка отправлялся в город, но без Демира эти вылазки не казались мне веселыми и забавными, как прежде.

Несколько раз я посещал мать Демира, госпожу Дуйгу, которая всегда радушно принимала меня в своем доме. С особенным усердием она кормила меня, неизменно повторяя, что мне нужно начать хорошо питаться, если не хочу, чтобы меня сдуло при первом же сильном порыве ветра. В ее доме я неизменно встречал Ирис. Девушка всегда радовалась моему приходу. С увлечением она рассказывала мне о том, что обучилась готовить какое-то новое турецкое лакомство, непременно угощая меня им, или же демонстрировала свои успехи в шитье и вышивке. Мне казалось, что монахиня сумела найти чуть ли не полное взаимопонимание с матушкой Демира, она более не заговаривала о том, чтобы вернуться в монастырь.

Почти каждый день я виделся с Элени, но даже эти частые встречи были для меня недостаточны и быстротечны. Самым удивительным образом у меня обострилась наблюдательность, и я начал подмечать малейшие изменения во внешности или настроении девушки: будь то новая прическа или легкая грусть, которая почти всегда была вызвана дурным настроением ромейской принцессы и мгновенно уходила прочь, когда мы с Элени были вместе.